Крича ночью в подушку, он никак не мог понять, что могло пойти не так.
Однажды к маме с папой пришел высокий седой дядя, после ухода которого мама проплакала весь вечер, заперевшись в спальне. Мальчик не услышал ни слова из прошедшего разговора, но поклялся, что найдет этого дядю и сделает ему больно. Родители так ничего ему и не объяснили, оставляя в неведении, но классная руководительница – суровая и властная Екатерина Александровна – начала странно к нему относиться. Полное имя, по которому та привычно обращалась ко всем остальным, сменилось на слащавое «Коленька», а задира первоклашек Митька из «Бэшек» резко оставил его в покое. Девочки косились, а ребята не брали с собой играть в мяч.
Всеобщая осведомленность всех, кроме него самого, раздражала. Все знали, что с Колей из 1А, да-да, тот светловолосый мальчишка, что-то не так. И все как один молчали, словно партизаны, проглатывая языки на вопросах. «Лучше бы они у вас отсохли!» – выругался ребенок, сбегая из школы.
Они переехали к родителям матери из города в поселок, где начали с чистого листа. Где он снова стал для всех нормальным.
Школьные предметы быстро надоедали. Особенно русский язык, что изучают все одиннадцать лет. «Зачем так много?» – думал он. Потеря необходимости к чему-то в его глазах тут же влекла за собой полную отрешенность и безучастность.
– Почему снова три? – ругался отец. – Я не понимаю, ты же умный, ты же можешь лучше!
– Потому что три – это минимум. Нет смысла стараться выше. Я от этого не отупею.
– Но твои оценки…
Что-то там про средний балл, про аттестат. Старая песня.
В восьмом классе началась химия, и желание учиться вернулось. До десятого, пока органика не разрушила оставшиеся, и без того тлеющие, надежды.
Он не играл в компьютерные игры, не любил командные виды спорта, не читал и ничего не коллекционировал. Никак и нигде себя не проявлял. Учился ровно так, чтобы учителя не таскали по олимпиадам, как самого пытливого, и чтобы родители не выносили мозг. Сливался с окружающим миром настолько, что становился прозрачным.
Ничто не могло вызвать интерес у подростка, второй час смотрящего в потолок.
– Сынок, все в порядке? – обеспокоенно спросила мать, вытирая руки о полотенце после мытья посуды.
– Да, все хорошо, – спокойно отвечал сын.
Пока однажды двое гопников из соседней хрущевской панельки не привлекли его внимание.
Вонзая лопаты в землю, они яростно выкрикивали боевые кличи, разбавляя их матом, смеялись и, кажется, были всецело увлечены процессом. Июньское солнце неприятно припекало голову и плечи через темную ткань рубашки.
– Что вы делаете? – поинтересовался он.
– Змей рубим! – радостно выкрикнул первый, на вид кажущийся ровесником. Щель между передними зубами была до того приличная, что Коля гадал, влезет ли в нее простой карандаш.
– И как?
– Весело! – ответил второй, чуть помладше. – Хочешь с нами?
Делать все равно было нечего, и он согласился, пожав плечами.
– Только свою лопату принеси, и сапоги резиновые одень! Эти сучки за пятки кусаются!
«Надень, бестолочь», – мысленно поправил Коля, направляясь к дому.
Они прозанимались этим около часа. Должного эффекта от участия парень, к своему сожалению, не получил, даже с учетом восхищения товарищей – их задора могло бы хватить на целый табор.
– Не вкатило, да? – спросил первый, жуя сорванную травинку. Похоже, его искренне огорчило, что их увлечение кому-то не понравилось.
