– Невил, я понимаю, для тебя это очень сложно, но пойми и ты: эта капсула, чем бы она ни была, представляет огромную проблему для колонии.
– Я понял, Скорп.
– И все равно океан для тебя важнее?
– По-моему, никто из нас не знает, что для него в этой жизни важнее.
– Может быть. Что касается меня, я о глобальных вопросах не думаю. Никогда не был в этом силен.
– Скорп, глобальные вопросы – это все, что нам осталось.
– То есть ты полагаешь, что во Вселенной миллионам… миллиардам людей предстоит погибнуть? Людей, которых мы никогда не встретим, которые не приблизятся к нам хотя бы на световой год?
– Примерно так.
– Извини, но моя голова устроена иначе. Она просто не способна вместить угрозу такого масштаба. Массовое истребление – вне моей компетенции. Куда больше меня занимают местные проблемы. И сейчас я столкнулся с одной из них.
– Ты о чем?
– Я вынужден заботиться о ста семидесяти тысячах человек. Их много, а проблем еще больше – просто голова кругом. И когда что-то вдруг падает с неба, я лишаюсь покоя и сна.
– Разве ты видел, как что-то упало с неба? – Клавэйн не стал дожидаться ответа. – Окружающее Арарат пространство нашпиговано всевозможными пассивными датчиками из нашего арсенала. Разве мы могли проморгать капсулу, способную опуститься на планету, а тем более не заметить доставивший ее корабль?
– Не знаю, – ответил Скорпион.
То ли у него вышли аргументы, то ли просто хотелось втянуть Клавэйна в спор о чем-нибудь конкретном – не о пропавших без вести, не о грядущем массовом истреблении.
– Что бы это ни было, оно наверняка появилось здесь недавно. Ничего общего с другими артефактами, которые мы выловили из океана. Они успели наполовину раствориться в морской воде, даже те, что лежали на дне, где меньше микроорганизмов. А эта штуковина явно провела в море считаные дни.
Клавэйн наконец отвернулся от океана, и Скорпион счел это добрым знаком. Старый сочленитель двинулся медленным, экономным шагом, не глядя под ноги, но с наработанной уверенностью огибая приливные лужицы и иные препятствия.
Они шли обратно к палатке.
– Скорпион, я много наблюдал за небом, – сказал Клавэйн. – По ночам, когда не было облаков. И кое-что видел в последнее время. Вспышки. Какое-то движение. Признаки чего-то огромного, словно там на секунду отодвигали занавес. Теперь ты точно сочтешь меня выжившим из ума.
Скорпион не знал, что и думать.
– Один, да на необитаемом острове – тут любому начнет мерещиться.
– Но вчера не было туч, – продолжал Клавэйн. – И позавчера. И я ничего не видел. Никаких признаков появления нового корабля на орбите.
– Мы тоже ничего не заметили.
– Как насчет радиопереговоров? Лазерных сигналов?
– Эфир совершенно пуст. Ты прав, нет смысла ломать над этим голову. Но, нравится нам это или нет, у нас есть капсула, и она никуда не денется. Мне бы хотелось, чтобы ты сам на нее взглянул.
Клавэйн убрал волосы с глаз. Морщины превратились в расселины и овраги – не лицо, а поверхность планеты, изуродованная эрозией. Скорпион подумал, что за полгода, проведенные на острове, сочленитель состарился лет на десять, а то и двадцать.
– Ты сказал, внутри кто-то есть.
Пока шел разговор, в облачном ковре образовались прорехи. Проглядывавшее в них чистое небо имело сходство с глазом галки – бледная, в прожилках, голубизна.
– Этого пока никто не знает, – ответил Скорпион. – Вообще, о найденной капсуле пока известно лишь нескольким людям в колонии. Поэтому я и приплыл сюда на лодке. Добираться шаттлом было бы легче, но это привлекло бы внимание. Узнав о твоем возвращении, все решили бы, что возникла серьезная проблема. Кроме того, никто не знает, что ты живешь так близко. Многие верят, что ты перебрался на другое полушарие.
