Гном совершенно бесшумно приблизился к ней, неся на плече ее кожаный мешок. Он остановился в паре шагов и внимательно посмотрел на нее. Девушка встретилась с ним взглядом и опустила голову. Гном поставил мешок на землю, развязал завязки и заглянул внутрь. Вытащив из мешка первую попавшуюся вещь, он полил на нее водой из фляги на поясе. Потом протянул девушке мокрую ткань. Она непонимающе посмотрела в ответ.
– Руку вытри и кинжал, – проворчал он. – Не собираешься же ты в таком виде его в ножны убирать.
Франческа взяла протянутую тряпицу и стала хорошенько вытирать кинжал, оттирая с узоров на рукояти бурые пятна. Потом она протерла руку и положила окровавленную тряпку рядом с собой.
– Пойдем, хватит тут сидеть, – все так же недовольно произнес Гном, – стемнеет скоро.
Девушка кивнула, убирая кинжал в ножны в сапоге. После того, как Гном ворчал на нее за то, что она запихивает кинжал в сапог и потом его не сможет быстро достать, через пару дней, в одно утро, Франческа обнаружила, что к внутренней стороне ее правого сапога плотно пришиты ножны, те самые, в которых ей отдал кинжал Гном. Надев сапоги и убрав в них кинжал, она обнаружила, что он никуда не двигается и не выпадает, а ножны не дают ей себя покалечить. Рукоять, торчащая из сапога, располагалась вдоль ноги вровень с коленом, и получилось так, что она не бросалась в глаза, но было удобно выхватить кинжал, когда он был нужен.
Она оперлась рукой о землю и попыталась встать, но ноги затекли от долгого сидения в неудобной позе, и девушка снова упала на землю. Гном подошел и поддержал ее, когда она поднималась во второй раз. Хотя, когда он говорил, тон его был недовольный и ворчливый, но действия говорили об обратном. Они молча дошли до дома, Франческа села за стол, а Гном разжег огонь в очаге. Гном повесил маленький котелок над огнем, подождал пока вода в нем закипит и бросил туда травы. Когда вода немного остыла, он налил настой в чашку:
– Выпей, тебе нужно успокоиться, – он придвинул чашку к девушке.
– Э, нет, – покачала она головой, отодвигая чашку от себя, – не нужно опять меня вырубать. Мы, кажется, договорились.
– Это не сонная трава, – заверил он, снова двигая к ней чашку.
Девушка кивнула, сделала глоток и подождала. Когда ничего не произошло, она глубоко вздохнула и сделал еще глоток. Расстегнув застежку плаща, она положила его на лавку рядом с собой.
– Тебе нужно уходить, – тихо сказал Гном. – Он не выживет. А потом они станут искать тебя.
Он не стал спрашивать, что произошло. Когда Франческа не вернулась днем после похода в деревню, он не обратил на это внимания. Эта девчонка делала, что хотела, наверно, опять застряла где-то в лесу, пытаясь поймать очередную редкую птицу, чтобы оперение стрел выглядело «красиво», как она говорила.
Когда она училась стрелять не все сразу шло гладко, лук действительно был тяжел для нее, а чтобы спустить тетиву требовались большие усилие. Но она была такая упертая, что смогла с ним справиться, хотя по первости после тренировок ее руки тряслись так, что этого нельзя было не заметить. Но когда она попала в свое первое животное, лес в тот момент огласился таким громким криком восторга, что Гном подумал, его слышали даже в деревне.
А что потом было со стрелами. Большую часть она переломала, участь стрелять, и для Гнома до сих пор было загадкой, как этого можно было добиться. Ему пришлось учить ее изготавливать стрелы, потому что тогда он думал, что с ее умением их крошить, девушка вряд ли дойдет до конца своего будущего путешествия. И сразу после того, как они совместно сделали первые несколько стрел на замену, она заявила, что если стрелы можно делать самостоятельно, то они должны быть красивыми. Это последнее слово, которое бы применил лучник описывая свои стрелы. Гном посмотрел на колчан, лежавший сейчас у ее тюфяка. Оперение стрел в нем было очень необычным, пестрым, из маховых перьев недавно пойманной птицы, и перевязаны стрелы были ярко красной нитью.
