– Сюда, сюда, – периодически звал его Макс, натягивая поводок, и Герман милостиво разрешал песику идти туда, куда он хочет.
Минут через тридцать Герман остановился и, внимательно посмотрев на Макса, спросил:
– Все?.. Ты нагулялся?..
– Да, хозяин. Все хорошо! Кушать! Кушать!
– Все бы тебе лопать, – ответил Герман, и они пошли домой.
После прогулки Герман покормил всех своих питомцев, внимательно посматривая при этом на всех и на каждого в отдельности: не захочет ли кто-то еще ему что-либо сказать. Психологически Герман уже был готов ко всему.
Однако попугай, нахохлившись, сидел в углу клетки и похоже был не в настроении.
Кошка вообще не вышла к завтраку, так как отправляла свои естественные королевские надобности.
Толстый же обжора-кот только облизывался и смотрел своими глупыми глазками на Германа и не выказывал никакого желания станцевать кадриль, продекламировать сонет Шекспира или просто узнать, как у него дела.
Герман уже собрался было уходить на работу, но перед самой дверью вдруг неожиданно развернулся, пристально посмотрел на кота и сказал:
– Скажешь что-нибудь мне на дорожку?..
Кот в ответ только сладко щурился на свету и умывался после завтрака. Герман вздохнул, развернулся и открыл входную дверь.
– А что и говорить-то? Если все хорошо…
Герман резко повернулся назад.
– А что я не так сказал-то?.. – обиделся кот, недовольно забив хвостом по полу. – Могу и помолчать…
– И ты, Брут… – Герман вновь повернулся, закрыл дверь и пошёл на улицу. Пока Герман шёл по коридору, он слышал, как Макс с Тошей спорили друг с другом за дверью о правилах поведения с хозяином.
Прозвучали даже такие слова: «мерзавец», «жиртрест», «укушу»; а также ещё одно непечатное слово, которое я не буду приводить здесь, дабы не смутить наших интеллигентных читателей.
На работе Герман весь день был как на иголках и вздрагивал по малейшему поводу, ожидая, что сейчас с ним заговорит, например, кактус или громовержец Зевс опустится с небес прямо к нему в редакторскую и произведёт обряд посвящения в ПРОРОКИ. Ну или ещё что-то подобное…
Однако ничего выдающегося не произошло. Все было как обычно. Только в конце рабочего дня к Герману подошёл шеф (Ксан Ксаныч) и на удивления вежливо, присев на край его стола, сказал почти задушевным голосом.
– Герман…
– Да, Александр Александрович?..
– Я тут недавно отдал Эльвире Милевина на редакцию…
Герман молча кивнул и посмотрел в стол.
– Так вот… Я знаю, что ты на самом деле намного профессиональнее этой барышни, но здесь я не мог поступить иначе…
– Так?..
– Так вот. Забирай, если хочешь, себе Смутьяненко. Фэнтэзи – это же твой конёк?.. Пока на корректуру, ну а потом… Потом посмотрим.
– Ксан Кс… Александр Александрович, я даже не знаю, как вас…
– Ладно, ладно.
Главред вальяжно спрыгнул со стола Германа и вышел из кабинета.
Герман в приподнятом настроении возвращался домой. Он получил приличный аванс на корректуру последнего романа Смутьяненко, и, казалось, в его жизни наступил какой-то просвет.
«Да ну… Бред… – подумал про себя Герман, балансируя в вагоне метро и вспоминая сегодняшнее утро. – Это все мне показалось. Говорящие собаки и извиняющиеся коты… Я просто был вымотан последними неудачами. Нервный срыв. Отсутствие нормального питания и витаминов. Это все пройдёт…»
