А я продолжал прицеливаться, совмещая мушку с целиком на противнике. Надо стрелять, иначе появится ещё труп, этому ублюдку явно нечего терять. Левой рукой я придерживал пистолет, обхватив ладонью рукоять и кисть ведущей правой руки. Указательный палец серединой первой фаланги лёг на спусковой крючок и незаметно тянул его, плавно выбирая свободный ход. Все как учили, как учил сам, как умел.
Курок уже взведён, поэтому у крючка был совсем небольшой задел амплитуды. Чуть задержал дыхание на выдохе и продолжил давить. Без рывков и дерганий. Плавно. Спокойно. И не ждём выстрела.
В последний момент по моим сосредоточенным глазам убийца понял, что сейчас произойдёт, и попытался закрыться девушкой. Не выпустит он её живой, я это понимал. Поэтому рисковал.
Бах!
Пистолет чуть подбросило, выстрел грохотом отразился от стен, чувствительно ударив по перепонкам.
Толя рванул вперёд, подскочил к ним и схватил нож чуть ли не за лезвие, чтобы отвести клинок от горла девчушки.
Киллер, он же в прошлом сотрудник милиции и подчиненный моего отца, начал заваливаться назад. На стене подъезда, на подоконнике и на самом окне появились густые красные капли. Даже стоящему там цветку досталось, обагрило листочки.
Тело упало на пол, а рыжая девушка осталась стоять, даже не двигаясь. В ступоре и растерянности, будто её парализовало. А внизу раздавался громкий топот, это кавалер бросил даму и поспешно валил с места преступления. Саня бы его там не поймал, он бегунов не любит.
Но Сан Саныч уже лаял в подъезде, он сам бежал к нам, услышав выстрел, дверь подъезда же открыта.
А я подошёл всё осмотреть. Девушка цела, Толян порезал пальцы, а вот банковский работник, тот самый, который недавно разговаривал с отцом у него в кабинете – труп… как же батя его называл? Борька?
– Ну ты чего? – Толя завязал пальцы платком и подошёл к девчушке, которая начала хныкать, и говорил с теперь ней спокойным ласковым голосом. – Хорош уже, всё, кончилось. Здесь живёшь? Да? В той квартире? Родители дома? Нет? Чай поставь хоть, попей, успокоишься, валерьянку найди. Хочешь, в кино завтра сгоняем. Не боись, я тебя защищу, – в моем друге вдруг проснулся Казанова, хотя его и потряхивало малость. – А нет, прости, завтра никак. Дела, работа…
Он болтал еще что-то, но я понимал, что таким способом он просто уходит от груза произошедшего. Ничего, молодой пока еще… потом заматереет.
В доме тихо, все затаились, никто носа не казал. И верно, когда гремят выстрелы в подъезде, никогда нельзя на них выходить. Покушения в подъездах устраивают часто, а из-за ограниченного пространства рикошеты от пуль смертельно опасны.
– Паха, – Толян коротко глянул на меня. – Ты это… прямо в глаз его. Снайпер. У тебя уже второй… Ну ты даешь, двойную реабилитацию будешь проходить? Хы-хы… – пробовал шутить Толик.
– Тройную, – хмыкнул я. – С заделом на третьего, авансом, так сказать.
Знал бы Толян, что и третий уже есть на моем счету. И даже четвёртый, правда, в будущем… Но для меня – это всё одна жизнь, просто попытка вторая.
Девушка, наконец, немного пришла в себя и в страхе шарахнулась наверх по ступенькам. Хлопнула дверь квартиры этажом выше. Пускай успокоится, опросить всегда её успеем, как потерпевшую в этой кровавой истории.
Я посмотрел на тело, на пробитый глаз, взгляд скользнул дальше. Что-то явно лежало у покойного в нагрудном кармане серого пиджака. Взял платок и осторожно достал оттуда пейджер за цепочку, чтобы не смазать возможные следы рук.
