– Да? – откликнулась она, почему-то сразу проникаясь доверием и сознанием того, что этого человека надо слушаться.
– Давайте пока решим так: вы сейчас ни о чём не спрашивайте, а сами как можно откровеннее отвечайте на мои вопросы. И подробнее, не стесняйтесь – всё важно, ведь речь идёт о жизни человека. Вы сказали, что получили записку. О чём она?
После разговора, который продолжался с глазу на глаз около часа и изредка прерывался телефонными звонками или минутным погружением доктора в его записи, Владимир Николаевич лично проводил Олю до двери бокса и попросил:
– Потом опять ко мне, так?
Та кивнула и толкнула дверь.
– Сильнее, – посоветовал Владимир Николаевич.
За дверью голос был услышан и узнан.
– Доктор, кого вы там ведёте?
Дверь отворилась, и в палату, близоруко щурясь, вошла Оля.
– Ты? Вот так-так! Привет, не ожидала! Сколько ж мы с тобой не виделись?
– Год и два месяца.
– Серьёзно?
– Нет, просто так сказала.
– Врёшь?
– Вру.
– Но ты сама надумала прийти?
– Сама. А ты рада?
– Ну, я рада, да.
– Ещё бы! Не скажешь же ты, что не рада, если я уже пришла?!
– Ну, и что рассказывать?
– Что хочешь, а можно ничего. Я и так всё знаю. Я слежу за тобой.
– Следишь?
– Да, и веду на тебя досье.
– Опять врёшь?
– Не знаю.
Из записок врача:
«Поскольку открытий в ближайшее время не ожидается, то меня интересуют только вечные вопросы: что есть истина? разум? взаимодействие человека и общества, человека и природы. Нарушение этих значимых связей – с обществом, природой – является, по моим наблюдениям, факторами риска – к проблеме суицида. Жизнь и смерть… переходный процесс – старость.
Ещё – познание самого себя. Это тоже вечная тема.
Обратимся к сиюминутной жизни. Наконец-то объявился человек из прошлого. Это я опять о Лизе. Оля. Она меня спросила:
– Скажите, а как я должна с ней разговаривать?
– Да так, как сочтёте нужным.
– Нет, я имею в виду – наедине? без свидетелей?
– А вам нужны свидетели? (кстати, этот бокс – под постоянным наблюдением, но об этом в моей клинике знают только трое; в нашем деле без секретов нельзя).
– Нет, просто… может, так положено.
– Нет. В данном случае – нет. Но если вы хотите…
– Ну, что вы! Я просто поинтересовалась.
Однако мне показалось, что она чувствует себя неуверенно. Колеблется или даже чего-то боится. Для себя: я не должен безусловно доверять её словам. Она показалась очень старательной, но интуиция и опыт говорят мне, что такое поведение более характерно для человека, который знает больше, чем намерен сообщить. Впрочем, пять лет, и свидание в таком месте, – могу и я ошибаться!
Ольга расхаживала по небольшой палате, избегая смотреть Лизе в глаза. Разговор не клеился, да и не было желания его «клеить» у обеих сторон. Лиза просто лежала, наблюдая, как её подруга с наигранным оживлением хватается за различные предметы, извлекает какие-то бумажки, что-то говорит, говорит…
– Ой, а это что? – вдруг спросила Оля.
Лиза приподнялась, взглянула – в руках у Ольги была фотография, извлечённая из книги. Щурясь, она поднесла её к глазам.
– Ой, это же Пашка! Пашка, да? Как он?
Ольгино лицо оживилось, стало девчоночьим, милым, совсем таким, как в юности, как тем особенным летом. Лиза улыбнулась в ответ, как и Пашка – с фотографии.
– А вот всё время глядит на меня и улыбается.
– Ну, это ясно, – усмехнулась Ольга. – Сам-то он как? Где? Чем занимается? Ну и вообще…
– Его уже нет.
– Что-о?!
