Американские грузовики «Студебейкер», английские самолеты «Кобра», и много других иностранных вещей появились в России. Самолеты были хуже, чем русские, а грузовики были лучше, чем русские, но на самом деле это уже не имело значения, потому что победа Сталина была уже очевидной.
В то время мой отец работал в Мурманске. Он получал английские поставки. Там были какие-то махинации со страховкой, он как секретный агент даже не знаю какой организации расследовал их. До недавнего времени любой, кто сотрудничал с иностранцами, был секретный агент чего-нибудь, и каждый нормальный иностранец знал это. Капитан английского крейсера предлагал моему отцу помощь, чтобы тот бежал от Сталина в Англию, но мой отец не решился на это. Хотел бы я знать – чего он боялся?
На деле, я хочу сказать, что американская еда появилась в Ленинграде, подобно сегодняшней гуманитарной помощи. В те дни чиновники крали меньше, чем сейчас, поэтому еды хватало всем. Люди перестали умирать от голода.
Это соевое молоко – мы ели его из тарелок, как суп. Там были особенные голубые прожилки. Они были самой вкусной частью, но трудно вылавливались ложкой. Еще там были консервы из крабов – с глянцевыми красочными этикетками, которые легко отклеивались и стали нашей первой валютой, и свинина с бобами – любимое блюдо американских черных по Уильяму Фолкнеру и клондайкских золотоискателей по Джеку Лондону.
Однажды я пришел в столовую за моей обычной порцией. Эта столовая была накануне капитального ремонта, поэтому там не было никого, кроме мужчины в грязном фартуке.
– Что ты ищешь, кореш? – спросил он меня.
Была осень. На мне была новая школьная форма, и новый пионерский галстук, и мои ботинки были новые, и мои очки – тоже. – Бобы и свинину! – я сказал.
– Будь я проклят! – сказал он с восторгом и обошел вокруг меня, разглядывая меня со всех сторон. – Постой секунду!
Он вышел из комнаты на короткое время и вернулся с вещью, которую я просил. Это была огромная двадцатикилограммовая консервная банка, скорее бочка. На одной ее стороне были нарисованы черные американские солдаты. Я вспомнил американского капитана и поймал себя на мысли, что он бы донес эту банку до моего дома своей одной рукой.
– Бери это и проваливай! – сказал он.
Я не заставил себя долго ждать. Кое как я положил эту банку набок и покатил ее домой, по дороге разговаривая с ней на разные голоса. Люди смотрели на нас с интересом, но мне было не до них, потому что путь все время шел в гору, и я устал и вспотел. Вдруг банка остановилась. Я поднял глаза и увидел какого-то мужчину.
Он поставил ногу на мою банку и смотрел на меня выжидающе. Я с трудом различал его лицо сквозь мои запотевшие очки. Мы стояли и смотрели один на другого.
Это было вскоре после смерти моего друга. У меня не было больших мускулов, но я пережил блокаду, и уже привык к жестоким уличным дракам, и знал много полезных штук для них. В моем кармане лежал заточенный напильник, и без сомнения, если бы он попытался отнять у меня эту банку, я бы убил его.
Мы оба понимали это. Он убрал свою ногу с моей банки, свистнул и отправился по своим делам, а я покатил эту банку дальше к моему дому, который был уже совсем близко.
