Коммивояжер продолжал распинаться на эту тему – и на другие – еще несколько минут. Как выяснилось, его звали Честер К. Хорнер и последний месяц он провел на Колумбовой выставке, рекламируя «чудо-пищу будущего»: якобы чудодейственную «здоровую пасту», изготовленную из вареного арахиса. Означенное варево – «ореховое масло» – по описанию не показалось мне ни чудесным, ни хотя бы съедобным, но Хорнер проповедовал его достоинства с таким евангелическим рвением, что я все же согласился попробовать немного за ужином.
Это был один из немногих моментов, когда собеседник позволил мне вставить слово: торговец так разошелся, что едва не утопил меня в потоке своего красноречия. Впрочем, я не возражал. Все знают, что я и сам люблю нагородить с три короба, поэтому всегда ценю это мастерство в других. Старого, однако, Хорнер лишь раздражал, и через пару минут брат перестал даже делать вид, что слушает.
Вместо этого он практиковался в своем холмсианском мастерстве: разглядывал рассаживавшихся по местам пассажиров.
Старый высматривал хромоту, пятна на рукавах, потертые портфели – все, что могло пролить свет на жизненные обстоятельства незнакомца или его душу. Но через какое-то время я почувствовал, как Густав напрягся, и понял: братец увидел нечто такое, чего видеть не хотел.
Мы сидели лицом к хвосту поезда, и сиденье прямо напротив нас до сих пор пустовало. Но вот появился некто, намереваясь его занять, и Густав пришел в ужас по той же причине, по которой я пришел в восторг: некто оказался симпатичной молодой леди.
Конечно, если вы чопорны и старомодны, непосредственное соседство одинокой женщины достаточно юного возраста с двумя незнакомыми мужчинами сомнительного класса может показаться не вполне приличным. И я боялся – а Старый, похоже, надеялся, – что леди тоже найдет его таковым, поскольку она немного замешкалась, переводя взгляд со своего места на нас.
– Добрый день, мисс, – сказал я, вскакивая на ноги. – Если угодно, ради вашего удобства мы попросим проводника пересадить нас на другие места.
Я сыграл ва-банк в надежде, что галантность предложения освободит нас от необходимости выполнять его.
– Благодарю вас, но меня ваше общество ничуть не стеснит, – ответила молодая женщина, и ее улыбка говорила, что она рада каждой возможности шокировать блюстителей нравов.
Она принялась устраиваться на сиденье напротив, а Старый пробормотал приветствие – даже не вполсилы, а в осьмушку силы – и сразу же отвернулся к окну, переключив внимание на последних запоздавших пассажиров.
– Боюсь, мой брат не слишком общителен, мисс. Он плохо себя чувствует, – поспешил объясниться я. – Зато я говорю за двоих, так что скучать вам не придется.
Знаю, это было дерзко, но улыбка задержалась на лице нашей спутницы, как бы приглашая к продолжению разговора. К тому же девушка была так чертовски мила, что я, пожалуй, попытался бы очаровать ее даже в том случае, если бы она хмурилась или злобно брызгала слюной. У нее были большие карие глаза и крепкий, слегка вздернутый носик, а в уголках полных губ таилась шаловливая улыбка, которая намекала на озорство юности, хотя пассажирка была явно старше меня. На вид я дал ей двадцать пять – ближе по возрасту к Густаву, чем ко мне. Темные волосы красавицы были собраны в пучок, открывая… м-да, если я пущусь в описание ее длинной стройной шеи, выйдет уж вовсе непристойно, поэтому скажу лишь, что внешность ее была весьма приятной для глаза.
