Струя сигарного дыма взлетела вверх и растеклась по потолку, накрывая собой помещение.
– Возможно, – начал директор, – возможно, я ошибся, и ваш вклад в книгу доктора Ольконена был более значим, чем я предполагал. Но что насчёт мистера Ковачича? Это была инверсия? Что вы сделали, доктор Долфин?
– Я отказалась его лечить.
– Интересно. Так как же вы его вылечили?
– Я объяснила, что он абсолютно здоров и нормален. Дарко Ковачич воспринимал себя жирафом и мне нужно было доказать его правоту. В первую очередь мне помог мой рост. Я ещё увеличила его за счёт туфель на платформе и убедила пациента, что я тоже жираф. Духи, близость и ночь помогли мне сексуально накалить атмосферу и нейрохимически он просто обязан был мне поверить, рассчитывая на больше. В процессе полового влечения мужчины не контролируют свой разум. Кроме того, я заранее подготовилась и изготовила несколько поддельных научных статей в простеньком графическом редакторе. Сложно было только найти работающий принтер. В результате, когда я ушла из палаты пациента, у мистера Ковачича были не только эмоциональные, но и логические подтверждения его правоты. Сейчас мистер Ковачич уже не просто уверен в своём психическом здоровье, в конце концов, все сумасшедшие считают себя здоровыми. Сейчас мистер Ковачич уверен, что он такой же, как все, а это гораздо значимее. Выписывайте пациента, он успешно социализируется, а потом и вообще забудет, что когда-то считал себя жирафом.
Лилиан единожды хлопнула в ладоши, завершая свой монолог. Огонь сигары прожигал темноту.
– Вы умны, но многословны, доктор Долфин, – укорил директор. – У меня есть для вас следующий пациент – Эрих Бэль.
– Что у него?
– Циркулярная депрессия. Для специалиста вашей классификации сущая ерунда.
– Нет.
– Простите?
– Мой брат. Есть какие-нибудь новости?
Сигара зашипела, и следующее облако дыма заполонило всю комнату.
– Я не могу позволить вам лечить его.
– Можете. – Лилиан прикусила губу. – Это в вашей власти.
– Я не хочу вас терять. Что вы будете делать, когда вылечите брата, доктор Долфин? Уедете обратно в Женеву?
– Я… я… – растерялась Лилиан. – Простите… я и не подумала.
– Не нужно думать, доктор Долфин. Нужно остаться и работать.
Вопреки словам директора, Лилиан погрузилась в раздумья. Она не планировала проводить в этом городе больше необходимого времени. В идеале план выглядел так: вылечить брата – вернуться в Женеву. Сразу. Как можно скорее. Но директор был прав. В провинциях, особенно в маленьких городках, остро стоит вопрос кадров. Ещё острее – отсутствие соответствующих специалистов.
– Если вы позволите мне немедленно заняться моим братом, – Лилиан осторожно подбирала слова. – Я обещаю, что проведу в вашей лечебнице два месяца. Не просто просижу, а буду лечить всех, кого вы захотите. – В конце она не удержалась от глупой шутки: – Хоть вас, директор.
– Этого мало, доктор Долфин.
– Три месяца.
– Осень – самое благодатное время для рецидивов и обострений.
– Хорошо! – закричала Лилиан. – Полгода!
– Год, – директор сохранял спокойствие и был неумолим. – Только при таком условии я согласен допустить вас к лечению мистера Долфина.
Лилиан прикусила губу. А затем ещё раз. И ещё. И почувствовала во рту солоноватый привкус крови.
– Ладно! – Лилиан сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони, и продолжила спокойным голосом: – Я согласна на ваши условия, господин директор.
