Мне нравится гулять, и вот, гуляя, я завернул по обыкновению в книжный магазин. Была теплая, так называемая «золотая» осень, конец обеденного перерыва. С деревьев начинали падать желтые листья, воздух по утрам окутывался голубой дымкой, и золотые солнечные лучи с трудом рассеивали ее. А книжных магазинов у нас в городе много, и все неплохие. Но только этот, называющийся «Прометей» в честь известного бога, который украл для людей огонь, – мой самый любимый. Не знаю, знают ли юные девушки-продавщицы, кто я такой? Думаю, что – нет. Скорей всего – нет. Да и какое им, в сущности, дело до начинающего лысеть дядьки с партийным билетом члена КПСС? Вот если бы я был киноактер или патлатый популярный певец с гитарой, вот тогда бы они меня знали. А так они меня скорей всего не знают, тем более что я никогда не подъезжаю к магазину на машине, а все нужные книги мне вообще-то, откровенно говоря, доставляют на работу по списку. Но встречают всегда очень любезно. Улыбнутся, все объяснят, покажут, как будто я обыкновенный посетитель, а не кто-нибудь еще. Нет, все-таки славная у нас в СССР молодежь, что бы кто ни говорил. Бывают, конечно, срывы, бывают. Одни неопрятно ведут себя в области половой морали, другие неправильно поняли подлинный смысл нашей братской помощи Чехословакии в 1968 году, слушают «Голос Америки», где-то достают журнал «Плейбой», читают Солженицына, писателя, прямо скажу, неплохого, судя по рассказу «Матренин двор», напечатанному в свое время в журнале «Новый мир», но идейно разложившегося, размежевавшегося с нами, скатившегося в стан врагов. Впрочем, все это – единичные явления, и по одному теленку нельзя судить обо всем стаде. Так что в целом я не смотрю на все эти проблемы столь мрачно, как смотрят некоторые из моих коллег, требующие ужесточения. Молодость есть молодость, и этим почти все сказано.
Молодость, молодость! Да ведь и моя не за горами! Помню – учился в Москве, холостой, как говорится, не женатый. Помню зачеты, экзамены, лекции любимых преподавателей, праздничные демонстрации, театр МХАТ, Красную площадь, украшенную знаменами, и знаменитую нашу студенческую песню «Бригантина поднимает паруса».
А как-то раз я и в историю угодил. Помню, был не то воскресник, не то субботник на Владыкинской овощебазе, где мы с парнями здорово назюзюкались перцовки да и заснули вповалку прямо на рабочем месте, на котором мы давили в высоких резиновых сапогах будущую квашеную капусту в высоких бетонных чанах со специфическим запахом, потому что попадались иногда и крысы. Назюзюкались, заснули, а тут – декан с секретарем парткома Гельманом. Стыдно, конечно, было тогда, ой, как стыдно! Пришлось отвечать перед товарищами на общем собрании. Для меня это каким-то чудом сошло, а Бориса Горчакова, например, и еще кого-то (я сейчас и не упомню) исключили. Борис Горчаков спился. Ему отрезали в пьяной драке ногу, и он теперь ходит с костылем. Раньше времена были круче, хоть и не висели повсюду портреты Сталина. Не скажу, что это плохо – портрет Сталина, но не скажу и что – хорошо. Не знаю, не знаю… Но ведь откуда что бралось? И учились, и дружили, и жили, и пели, а мне вот, например, никто из дому не помогал. Мама и сама не очень-то получала, а отца я не помню. Он, настоящий коммунист ленинского призыва, пал жертвой необоснованных репрессий этого негодяя Берии, справедливо осужденного на ХХ и ХХII партийных съездах, хоть и растрелянного несколькими годами раньше. Да, не помню, когда точно… Мне никто не помогал, я сам всему выучился и сам стал человеком. Матушка моя теперь тоже умерла, но от простого инфаркта. Мать, Родина, книги…
