Прощание - страница 19

– Это был трудный путь и… Мне так жаль, что всё, что ещё можно разглядеть здесь сегодня, вижу только я. Но я могу описать. Только нужно немного сосредоточиться.

Она поджала губы и, придерживая свободно сидящие брюки, опустилась на колени рядом с повозкой. В центре плота лежало тело крепкого молодого мужчины. Свитер, рубашка, плотные синие джинсы, начищенные туфли, в одной из которых, если не знать, никогда не заметить протез. Руки по швам, что неестественно для спящего, но разве правильнее было бы сложить их как-то иначе? Женщина думала об этом с сотню раз и теперь решила не тратить времени на ерунду. Доски в костре прогорали, и её то и дело обдавало искрами. Пора.

– В темноте пески похожи на горы. Сейчас свет Луны падает на них так, что вместо пустыни я вижу заснеженные вершины.

Немного помедлив, она легла рядом с ним.

– Всё портит ветер. Он слишком сухой и омерзительно тёплый. Всё время кажется, будто тебя гладят чьи-то руки или касается чужое дыхание.

Женщина прикрыла глаза и почувствовала его плечо.

– Господи. Прости. Пожалуйста, прости, что я тебя не пригласила. Скажи я одно слово – и ни этой пустыни, ни этих звёзд. Одно слово.

Её пальцы коснулись его запястья. Некоторое время путешественники лежали в молчании. Внезапно женщина вздрогнула и зашипела – отскочив от доски, искра ужалила её в щёку.

– Вот же… Идея лечь прямо здесь была идиотской.

Рука коснулась лица и скользнула вдоль уха к шее.

– Чёртов песок… Песок?

Женщина подскочила.

– Песок! О, нет-нет-нет, я совсем забыла. Как это вообще работает?

Она перевернулась на живот и отползла; схватилась за повозку, подтянулась и, наконец, встала, тяжело дыша.

Мужчина уже погрузился почти на полкорпуса. Лицо – спокойное и неподвижное – вдруг показалось ей дешёвой маской. Грубо вырезанные губы. Прямой нос. Впалые скулы. Две чётко прорисованные дуги бровей.

«Ты мёртв». Она вдруг непроизвольно отряхнула руки.

«Ты действительно мёртв. Ничего не будет иначе. Ты мёртв – и поэтому Пески забирают тебя. Я провожаю тебя так нелепо. О, боги!».

Она закрыла рот ладонью и застонала. Доски давно уже скрылись в песчаной толще. Угли догорали.

«Номер четыре, ты дошла. Ты дошла, чтобы сделать для него всё, что могла. Господи… «Номер четыре». Почему? Что за нелепость?»

Тина… Дина… Диана. Её звали Диана? Сейчас это казалось только набором звуков, который когда-то использовала мама, чтобы подозвать её, а затем выбранить или приласкать. Делала ли она когда-нибудь ещё что-то, кроме как бранила и ласкала? Говорили ли они? И о чём?

Диана достала маленькую, с ладонь, овальную флягу, приложила к губам, раз сглотнула, а остальное выплюнула в дотлевающий костёр. Угли задышали, в них вновь затрещали, захрустели осколками языки пламени. Звуки увязли в смоле неба, лежащего на песке, такого плотного и бесконечного.

– Этот костёр долго не протянет. Вам бы идти отсюда.

Она обернулась. Со стороны тоннеля приближался мужчина.

– Не смотрите так. Уйти придётся. Я оплачивал отсрочку год. Я знаю, о чём говорю. Не знаю, кто был Вам этот парень, но я отдал им жену.

Их взгляды пересеклись над костром. У обоих – бордовые скулы, синие лбы. Доски быстро обуглились, часть уже еле тлела.

– Год креокамеры. Денег едва хватало. И я не считаю, что сдался. Я думаю, что боролся с собой, как мог, и победил. Саша, – он протянул ей ладонь. – А Вы?..

– Диана. – Она помолчала. – Вы не могли бы помочь мне собрать некоторые вещи? После реабилитации я стала несколько…