Словом, еще не отошедший до конца от приятных «каникулярных» воспоминаний Родионов, буквально, заразил своим позитивным настроением «полусонного» Горшенкова, рассказывая ему об этом, так сильно впечатлившим его воображение, городе.
– Да… – произнес заметно оживившийся Виталик, – видимо, тебе, действительно, очень понравилась твоя поездка в провинцию… Ну, а с молодежью в Арзамасе как? Или там живут только одни старики, древние, как сам город?
– Естественно, с нашим братом там тоже все в полном порядке, – рассмеялся Родионов. – Между прочим, в Арзамасе имеются два собственных ВУЗа (педагогический и авиационный) и целая куча самых различных техникумов и профтехучилищ, не считая еще заводов и фабрик, на которых, понятное дело, работают далеко не пенсионеры. Словом, молодежи там – «пруд пруди». Днем те из них, кто не на работе и не на учебе, ходят в лес, на речку или стадион, а вечером все обычно идут в один из трех городских кинотеатров или на танцплощадку в парк.
– А ты там познакомился с кем-нибудь из местной молодежи? – спросил Виталик.
– Естественно, – ответил Алексей. – У меня, вообще-то, там «клевая» троюродная племянница проживает. Прикинь, по возрасту на полтора года старше меня, а по факту кровного родства – племянница… Короче, она у меня там была за экскурсовода. Один раз, вечером, даже в парк на танцы меня затащила. Там, правда, мне ее ревностные поклонники за нее чуть «морду не намылили», но, слава богу, вовремя разобрались, что я – всего лишь ее дальний родственник. Иначе, точно не сносить бы мне там своей головы. В Арзамасе ребята жесткие: сначала бьют, и лишь затем уточняют: кто ты есть на самом деле… хотя, впрочем, и потом… не всегда выясняют эти «ненужные» им подробности, тем более, что на танцы там местные парни, как правило, трезвыми и в одиночку не ходят.
– Что… заваливаются на танцы целыми компаниями?
– Да. У всех там свои компании, причем делятся они, в основном, по территориальному признаку: каждый парень кучкуется с ребятами лишь из своего района города. Кстати, я в Арзамасе, практически, с первого дня своего приезда сошелся с ребятами с Парковой улицы, что, в принципе, было немудрено, так как на ней жили мои родственники, у которых я остановился.
– И как тебе это удалось?
– Помог, знаешь что… теннис. Выхожу я как-то днем в их двор, а они там в настольный теннис играют, да еще на настоящем теннисном столе, таком, как у нас в секции был. Ну, в общем, встал я скромненько в сторонку и молча наблюдаю за их игрой. Они тоже, как бы невзначай, оценивающе на меня поглядывают. Потом, где-то примерно через час, их лучший игрок – наш ровесник – Вовка Шорохов вдруг спрашивает меня: «Умеешь играть?». «Умею немного», – отвечаю. «Сыграешь со мной?» – снова cпрашивает он. «Да, можно попробовать, – опять скромничаю я. Попробовали… ну, и… словом, разделал я его бедного «под орех» минут за пятнадцать, и то, только потому, что ему за отлетающим шариком далеко бегать приходилось.
– Представляю их реакцию.
– Да, уж… Видел бы ты, Виталь, их глаза. Они даже не знали, как на это реагировать: злиться или смеяться. И здесь, конечно, молодцом повел себя Вовка. Он после окончания проигранной им партии сразу подошел ко мне и, протянув руку, невозмутимо представился: «Володя». Я, конечно, тоже представился и, само собой, пожал протянутую им руку. После этого со мной перезнакомились и все остальные местные ребята. Узнав, кто я, и откуда, и надолго ли приехал, они пригласили меня пройти за гаражи для игры в ножички.
