Дотти похлопала Хелен по коленке.
– Ну, ну, – заквохтала Дотти. – Все. Все.
– Хелен, – повторил Лайонел.
После интервью с Хелен показывали, как О. Дж.[6] играет в гольф где-то во Флориде.
– До сих пор не могу поверить, что это сошло ему с рук, – сказала Хелен.
Дотти повернулась к Хелен.
– Знаю, – сказала Дотти таким тоном, будто облегчила себе душу, раскрыв величайшую тайну.
– Не будь он черный, – сказала Хелен, – сидел бы сейчас в тюрьме.
– Не будь он черный, – сказала Дотти, – сел бы на электрический стул.
– Не будь он черный, – сказала Энджи, – вам обеим было бы до лампочки.
Обе обернулись и уставились на нас, будто удивляясь, откуда мы здесь взялись аж вчетвером.
– Что? – сказала Дотти, стреляя карими глазами.
– Хелен, – сказал Лайонел.
Под ее опухшими глазами расплылась тушь для ресниц.
– Что?
– Это Патрик и Энджи, те два детектива, о которых мы говорили.
Хелен вяло махнула нам уже изрядно промокшей салфеткой.
– Здрасте.
– Привет, – сказала Энджи.
– Здрасте, – сказал я.
– А я вас помню, – сказала Дотти, обращаясь к Энджи. – А вы меня помните?
Энджи вежливо улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Старшая школа, я была типа новенькая, а вы выпускались.
Энджи некоторое время подумала и снова отрицательно покачала головой.
– Я вас запомнила. Королева бала. Так вас тогда звали. – Дотти отхлебнула пива. – Вы все такая же?
– Какая? – не поняла Энджи.
– Ну, типа считаете себя лучше других. – Дотти стала рассматривать Энджи, но прищурилась при этом так сильно, что невозможно было понять, осмысленный у нее взгляд или нет. – Вот такая ты была во всем. Мисс совершенство. Мисс…
– Хелен. – Энджи отвернулась от Дотти и сосредоточилась на Хелен. – Нам надо поговорить.
Хелен, не донеся сигарету до губ на полсантиметра, замерла, уставившись на меня.
– Кого-то вы мне напоминаете. Дотти, правда?
– Что? – сказала Дотти.
– На кого-то он похож. – Хелен торопливо сделала две короткие затяжки.
– Кто? – спросила Дотти и тоже стала меня разглядывать.
– Ну, знаешь, – сказала Хелен, – на того парня. Того парня в передаче, ну, сама знаешь.
– Нет, – сказала Дотти и нерешительно мне улыбнулась. – В какой передаче?
– Ну, в той, – сказала Хелен. – Ты должна знать, о ком я говорю.
– Да не знаю я.
– Должна знать.
– В какой передаче? – Дотти обернулась к Хелен. – В какой?
Хелен поморгала, нахмурилась и снова посмотрела на меня.
– Вы вылитая его копия, – убежденно сообщила она.
– Пусть так, – согласился я.
Беатрис прислонилась к косяку двери и закрыла глаза.
– Хелен, – сказал Лайонел, – Патрику и Энджи надо поговорить с тобой об Аманде. Наедине.
– Что? – сказала Дотти. – Я типа мешаю, что ли?
– Нет, Дотти, – мягко сказал Лайонел. – Я этого не говорил.
– Я что, типа гребаная неудачница, Лайонел? Не так хороша, чтобы быть рядом с лучшей подругой, когда она во мне больше всего нуждается?
– Он этого и не говорит, – устало сказала Беатрис, не открывая глаз.
– Тогда опять-таки… – начал я.
Лицо Дотти пошло пятнами.
– Хелен, – торопливо проговорила Энджи, – давай мы быстренько зададим тебе несколько вопросов, и дело с концом.
Хелен посмотрела на Энджи. Потом перевела взгляд на Лайонела. Потом на телевизор. После чего уставилась на затылок Дотти. Та по-прежнему смотрела на меня в некоторой растерянности, не в силах решить, должна эта растерянность перерасти в гнев или нет.
– Дотти, – патетически заявила Хелен, – моя лучшая подруга. Моя лучшая подруга. Это что-то да значит. Хотите говорить со мной – говорите при ней.
