Мой собеседник достал из куртки наверняка не так давно скрученную сигарету и, прикурив и смачно затянувшись, начал говорить:
– Великий Джа учит нас любить. Великий Джа учит нас помогать слабым и наслаждаться моментами радости. Великий Джа учит нас отставлять в сторону ссоры и плохие воспоминания. – Затем он поднял руки к небу. – Любите друг друга!
Единственным подавшим реакцию был проезжающий мимо велосипедист, посигналивший полуигрушечным звоночком.
– Джа смотрит на тебя, брат! – махал ему вслед мой друг и улыбался.
М-да, была бы у меня возможность курить косяки каждый день, я бы, наверное, тоже принял растафарианство и любил бы всех и вся.
– Он смотрит и на тебя, чувак, – продолжил мой друг. – Он ждет, что ты будешь творить добрые дела, и тогда он тебя примет.
– То есть ты считаешь, что на свете нет Мира, который должен тебя принять? Есть Джа?
– Мир есть, от этого никуда не скрыться. Просто ты в наказание был послан за свои грехи в рабство, страдать под гнетом Вавилона. Когда ты исправишь все свои ошибки, жди прихода Джа, который освободит тебя и уведет в рай на земле, и будешь ты счастлив и любим, – произнес он гнусавым голосом и затянул сигарету.
– Но как мне исправить свои ошибки? Я уже давно пережил и потерял все, что могло бы помочь восстановить руины некогда разрушенных мною замков. Получается, что твой Джа не всех спасает, а значит, он не Бог. Или он очень жестокий Бог, потому что ему плевать на то, что у некоторых нет возможности исправиться. И что, они вечно будут сгибаться под натиском Вавилона, страдая и рыдая?
– Чувак… – тот снова затянулся. – Я и не думал об этом. Выходит, что Джа выбирает достойных.
– А как стать достойным, если он не дает тебе шанса им стать? Если он не дает тебе шанса исправиться?
Хотя, если так подумать, то, даже если бы я встретил этого парня раньше, я бы все равно не послушал его философию и не исправил всех своих грехов, ведь думал, что грех – это страшилка на ночь для маленьких мальчиков и девочек, которых учили правильно себя вести в приличном обществе. Я, скорее всего, послал бы его ко всем чертям или оставил бы в своей компании в виде дружка-болванчика.
Индульгенция – единственное, что на тот момент заставляло меня увлекаться эпохой Возрождения. Я швырял деньги направо и налево тем, кого обидел, и моя душа, как мне казалось, становилась чиста. Даже если бы я всерьез взялся за ум, я бы все равно никак не смог повернуть все вспять и не заставлять людей испытывать ту боль, которая доставляла мне такое удовольствие.
– Чувак… Я буду думать, – гнусавый швырнул окурок под лавку.
– Ты в курсе, что чувак – это кастрированный баран?
– Привет. Я не знаю, что обычно говорят в таких случаях… Наверное, что-то вроде «прости». Только вот я понимаю, что сотни моих «прости» не излечат тебя от моих гнусных поступков. Ты терпела все мои измены, пьяные скандалы. Не знаю, может, я даже руку на тебя поднимал, я не помню… Представляешь, я не помню… Но прекрасно помню, как отравлял тебе жизнь своим существованием и наказывал тебя им снова и снова. Хотя какой толк от того, что я все это помню, ведь это никак меня не корит. Ты, наверное, и подумать не могла, что я стану таким бесчувственным и бездушным, ведь ты искренне любила меня. Наверное, в обмен на все богатства и веселья я отдал свою душу, сам того не ведая, и вот действие договора закончилось, и я остался ни с чем. Мне довелось потерять самого дорогого для меня человека – тебя. И самое страшное, что я этого не понимал. Мне каждый раз казалось, что ты все еще где-то там, любишь и ждешь меня, чтобы принять в свои объятия, спрятать от этого мира и навсегда исцелить. Ведь ты всегда это делала, просто я не обращал на это внимание. Знай, что я всегда буду плестись у твоих ног, и знай, что я каждый день думаю о тебе. Поверь, раскаиваюсь больше, чем кто-либо на этой планете, но это все равно ничего не изменит. Ты живешь где-то там, и ты счастлива, а я буду просто тихонько за этим наблюдать, высматривая силуэты в твоих окнах, и верить, что ушел из твоей жизни не зря…
