- Давно болит? – рука женщины прижалась к моему телу и бесцеремонно сжала пульсирующую от боли плоть.
- Ай! - взвизгнула я.
- Мать моя женщина! – глаза врача округлились, - А ну, подними сорочку!
Я послушно выполнила приказ, и жалобно посмотрела на женщину, комкая в ладонях мягкую ткань.
- Когда была операция? – спросила врач, скользнув взглядом по моему животу.
- Три дня назад, - пролепетала я.
Пальцы женщины вновь принялись терзать меня, заставляя беззвучно заплакать от боли.
- Грудь полная молока. Хочешь, чтобы мы тебе еще и её разрезали? - недовольно произнесла врач.
- Не хочу.
- А придется, - зловеще процедила женщина, вгоняя меня в ступор, - Ты что, совсем ребенка не кормишь?!
- Совсем…, - сдавленно ответила я.
- Он… в реанимации, - поспешно добавила я, увидев, что глаза врача угрожающе сощуриваются.
- Понятно, - голос женщины заметно потеплел, когда она услышала мои объяснения, - Сцеживай молоко. Умеешь?
- Нет…
Врач неодобрительно хмыкнула, а потом устремилась к лестнице.
- За мной! – приказала она, и я рванула вперед, боясь отстать от своей спасительницы.
Когда мы поднялись этажом выше, врач махнула рукой в сторону стоящих вдоль стены кушеток.
- Жди здесь! Я сейчас кого-нибудь пришлю к тебе, – бросила женщина и скрылась за одной из многочисленных дверей.
Я присела на кушетку и взглянула в дверной проем расположенного напротив помещения, заполненного десятками кувезов. Лежащие в них младенцы крепко спали. Все, за исключением одного…
Ребенок слабо попискивал и возил кулачком по раскрасневшемуся личику. Его тоскливый плач, заставил мое сердце сжаться от жалости.
Я встала и робко заглянула в помещение, пытаясь отыскать кого-нибудь из медицинского персонала.
В этот миг младенец затих, а потом вновь захныкал. Теперь уже значительно громче. Щемящая сердце тоска затопила меня, едва я представила, что, возможно, и мой сын сейчас так же плачет в одиночестве. Ноги сами понесли меня к ребенку. Руки нырнули под невесомое тельце, и я едва не задохнулась от переполнившего меня восторга, ощутив ладонями приятное тепло.
Подхватив ребенка на руки, я принялась убаюкивать его, игнорируя вспыхнувшую в груди боль.
- Не плачь, - шепнула я, и взглянула на табличку, прикрепленную к кувезу младенца.
Написанная на ней фамилия матери ребенка, заставила моё сердце пропустить удар и всколыхнула в памяти воспоминания, которые я настойчиво гнала от себя.
Мой взгляд опустился ниже…
- Девочка…, - выдохнула я и улыбнулась, глядя в раскрасневшееся личико ребенка.
Младенец затих и, прижав судорожно сжатый кулачок к губам, принялся жадно сосать его.
- Ты очень красивая, - моя ладонь коснулась аккуратной головки ребенка, - Жаль, что я не знаю, как тебя зовут. Можно я буду называть тебя малышкой?
Ребенок жалобно всхлипнул.
- Вот и договорились, - произнесла я, бережно прижимая к груди крошечное тельце.
8. Глава 8
АНЖЕЛИКА
- Плачет она! Жалейте её все! Это ребенка надо жалеть, а не его нерадивую мамашу, которая думает, что во время грудного вскармливания можно есть всё, что душе угодно! – услышала я гневный голос Оксаны Витальевны.
- Так ведь она это по незнанию. Молодая ещё…
- Молодая! – с презрением фыркнула врач, походя мимо помещения, в котором я находилась, - Тааак…! Ну и куда подевалась моя мученица?
- Я здесь, - ответила я, поняв, что Оксана Витальевна разыскивает меня.
Неонатолог немедленно возникла в дверном проеме и, окинув меня недовольным взглядом, уперла руки в бока.
