– У близнецов? – опять ехидно отпарировала Волоскова. Она будто оборонялась.
– Ирина Васильевна! – врастяжку произнёс Сиротенко. – Ирина Васильевна, у близнецов-то одна мать, но, выходит, и у Леснова Павла она в матерях числится. Так вот…
– Зойка? Не может быть… – откликнулась она упавшим голосом и почувствовала, как дурнота подступает к горлу. – Иван Михалыч…
– Ну, что, Иван Михалыч, – досадливо прозвучало в трубке. – Приезжай, поговорим, – он помедлил и добавил переходя на «вы» и официальный тон: – Вы ж хотели поговорить! Начистоту – правильно догадываюсь?! – голос его опять смягчился. – Можно сегодня, хочешь завтра… Нет, завтра не могу…
– Сегодня, – решительно перебила Волоскова. – Хотела поговорить. Сегодня. Обязательно.
«Боже мой, – думала она по дороге, – от чего зависит судьба! Что он там выкопал, этот Сиротенко? Какие бумажки и справки? Наверное, ошибка! А если бы они вообще возникли на неделю позже, когда Пашка уже уехал? И что теперь делать, что делать? Раз вызывает – бумаги не подпишет… Нет! Всё, что угодно… Господи…»
Мысли так путались, что она не могла логично рассуждать. Какая-то лавина чувств, соображений, доводов, приходящих на ум нелепых уловок – комок! Ком! И она в самой середине, опутанная всем этим, когда уже не видишь, что по сторонам, и начинаешь делать глупости, потому что не соотносишь из-за слепоты поступки с последствиями… не можешь соотнести…
«Всё, что угодно, но Пашка уехать должен!» – решила она твёрдо уже в самом конце недолгого пути в город.
Зато разговор получился долгим, трудным. Сначала коротко в кабинете, потом в кафе, где можно было не оглядываться, а в конце, заполночь, в квартире Сиротенко.
Ирина Васильевна не хотела идти, мол, неловко, поздно, но Сиротенко взял её под руку и молча повёл: «Тут рядом! А жену беспокоить не будем – чаем сам обеспечу!» Разговор действительно был не как начальника с подчинённым, но двух людей, попавших в тупик лабиринта и не находящих выхода, который им обоим необходим.
Настал момент, когда Ирина Васильевна решилась. Она говорила коротко, резко:
– Если правила придерживаться, не разрывать семью, не отдавать Пашку – скандал! Агентство на дыбы встанет: деньги уплачены и потрачены, люди приедут! Как им объяснить всё, если не сказать правду? А если сказать, то как повернётся язык произнести: «Не разрывать семью»?! Намекать на что-то? А детские дома-то, которые с этой программой связаны, только-только чуть поднялись, телевизоры цветные купили, приобули ребят, приодели… А если не отдавать Пашку, кончится ручеёк, что оттуда к нам бежал, – она мотнула головой куда-то назад. – Он уж второй раз, если потечёт, то по другому руслу. Желающих много откликнется… А Семён найдёт? Стоит ли жертв таких?
Сиротенко сидел, опустив голову, и слушал, не перебивая.
– А случай помните совсем недавний, в соседней области? Ситуация очень похожая. Приехали тоже американцы, посмотрели девочку, которую еще заранее выбрали, и во время визита вдруг мальчишку себе приглядели и решили его тоже усыновить! Всем объявили, и мальчишке, конечно! Стали тут готовить документы на обоих. Улетели будущие родители, а когда прибыли они во второй раз – за девочкой, мальчишку брать отказались. Сами отказались. Почему? Ничего объяснить толком не могли. Обстоятельства, мол, изменились, да дорого… Их уговаривали, совестили, да силой-то не заставишь! И улетели с одной девочкой, без него… А мальчишка, мальчишка-то поверил, что у него есть отец с матерью! Что ему доводы всякие! Из окна выпрыгнул, не перенёс обмана… Кого винить, что не уследили? Да разве за душой уследить можно?! И что получается теперь? Пашку не отдавать? Как ему в глаза смотреть? Как жить с ним рядом и чем потом лечить его уже однажды искалеченную душу? А с прилетевшими как быть? А что объяснить агентству? Да, боже мой! Кто с нами вообще после этого захочет иметь дело?!
