Ее усмешка получилась чересчур грустной.
– Чай будешь?
– Да.
Попивая чай, думал о предложении. Не хотел я быть чиновником, торчать с утра до вечера в скучном кабинете. И отказаться не мог. Любопытство донимало меня: что получится? Влекла возможность оказаться во власти, испытать то, что прежде не испытывал.
«Надо соглашаться, – решил я. – Надоест – уйду. Что за проблема?»
Утром я вошел в кабинет Александра в каком-то бесшабашном состоянии.
– Согласен.
Он посмотрел на меня зачумленным взглядом. Не понял, о чем речь.
– По поводу работы у президента.
– А-а… Ну и правильно. Езжай в Белый дом. – Александр что-то написал на бумажке. – Найди этого человека. – Записка перекочевала ко мне в руки. – Я ему позвоню.
Победные марши отнюдь не звучали во мне, когда я входил в здание, которое недавно защищал. Я ждал, что получится из моей затеи.
Через несколько часов я получил кабинет на одиннадцатом этаже с прекрасным видом на реку. Стол с несколькими телефонами, шкаф для документов. Обычная обстановка. Вот уж не думал, что стану чиновником. Мне всегда виделось в этом нечто серое, подобное заунывной мелодии. И нате вам – свершилось. Я примерялся к чистенькой комнате, к ее вытянутому пространству, к мыслям, которые должен был иметь здесь. И сомневался в том, что поступил правильно.
Раздался звонок, мягкий, мелодичный, вежливый. Кто мог звонить мне? Ошиблись? Я поднял трубку.
– Здравствуй, – раздался бодрый голос Эдуарда. – Поздравляю с назначеньицем.
– Откуда ты узнал? – опешил я.
– Мы всё знаем. Работа такая, – он хохотнул.
– Спасибо, – ответил я на низкой ноте.
– Вот что. Мы с Настей приглашаем тебя в гости. Приезжай к нам в субботу. Хорошо?
В самом деле, почему бы не познакомиться с его семейством? Родственники мы или нет?
– Приеду, – твердо сказал я.
Новая работа походила на езду по глубокой колее. День был заполнен уймой дел, важных и не очень, они цеплялись одно за другое, заставляли напрягаться, искать решения, звонить, писать, добывать информацию. И так получалось, что вечер наскакивал с невероятной быстротой, а дел не убавлялось, и жизнь казалась бесконечным движением по кругу, некой каруселью, вращение которой сопровождается бойкой, вконец надоевшей музыкой.
Суббота накрыла Москву, притащив с собой дождь. Мелкий, седой, он словно хотел напомнить об осени, которая вступила в свои права. Тихая, печальная музыка заполняла пространство, соединяя небо с землей. Я наслаждался бездельем – эта суббота оказалась нерабочей. Смаковал минуты, свободные от всяких забот.
Включив музыкальный центр, я слушал удивительные звуки адажио из «Спартака» Хачатуряна. Гениальная музыка. Что-то вздымалось во мне. Эта музыка будоражила, гармония звуков касалась души, вызывая непередаваемое ощущение. И вдруг я подумал, что эта гармония есть проявление более высокой, глобальной гармонии, недоступной человеку, но существующей в другой реальности, наполняющей Вселенную. И если это правда, тогда понятно, отчего музыка напрямую говорит с душой.
В полдень я отправился к Эдуарду. По пути купил бутылку шампанского, цветы. Не скажу, что мною двигало большое желание познакомиться с его семейством, вовсе нет. Но я не мог не выполнить обещания. Дом на тихой улочке в центре Москвы был добротным, дореволюционной постройки. Я поднялся на четвертый этаж. Звонок исполнил трель на высокой ноте.
Дверь открыла красивая женщина – мягкий овал лица, благородного, с тонкими чертами, длинные черные волосы, падающие на плечи, умные, выразительные глаза. Она была похожа на знатную даму с русского портрета полуторавековой давности.
