Прошу, люби меня - страница 2

В Москву я поехала со Славкой, товарищем по ирландским танцам, хорошим моим приятелем. Я его не звала с собой, предвидя очереди в консульстве. Он собрался сам, неожиданно, в один день, сказал, что ему хочется развеяться, встряхнуться, получить новые впечатления. К тому же, он недавно развелся с женой и переживал не самый лучший период в своей жизни. У него, конечно, непростой характер, но он большой молодец. Это точно. Его движение по жизни целенаправленно и осознанно, хотя, порой, и с неожиданными блужданиями, но жизнь ему интересна, и он честен в своих реакциях на ее повороты. В отношении меня Слава претендует на роль наставника, а возможно, и на что-то большее, но довольно тактично, без назойливости и перегибов. Обычно. Но пока оставим это.

Мы со Славкой сели в поезд на Московском вокзале. Было уже совсем поздно. На перроне за окном толпился народ – все те, кто планировал прибыть в первопрестольную рано утром. Теплое нутро вагона и предчувствие путешествия грели душу. За окном в свете фонарей кружили снежинки. За освещенной территорией Московского вокзала, между островерхих крыш и башен висело грязно-черное, с беловатым налетом ночное питерское небо. Москва на завтра обещала минус пятнадцать.

Слава рассказывал о работе, о дочке, с которой виделся в прошедшие выходные и которой подарил какую-то умопомрачителоно-дорогую игрушку. Я слушала его и рассматривала людей на платформе.

– Ань, ты слушаешь меня? – потребовал моего присутствия Слава.

– Да. И я тоже хочу огромного слона, как у Сони, – сказала я.

– Если хочешь, я тебе куплю.

– Нет, что ты. Я пошутила. Это будет смешно: взрослая тетя с розовым слоном, – сказала я с сожалением.

Пискнул телефон, лежащий на столе – пришла смска. В столь поздний час. Я взглянула на имя отправителя. Удивляться не пришлось: для него самое время. Писал товарищ по институту – Эдик. Стиль и пунктуация не позволяли усомниться, что это он – экстравагантный друг Каджая. Эдик не выходил на связь несколько последних дней, и вот теперь дал о себе знать. Ничего особенного – поток сознания:

«Я был отключен какое-то время. Депрессия о смысле моего существования… Теперь-то я понял, что не разберусь ни в чем, и вот думаю, надо ли продолжать докапываться до истины. Или просто плыть по течению =) Это нормально. Так бывает… =) Я же художник… Ты мне нужна».

– Что-то важное? – спросил Славик.

Я махнула рукой.

Поезд тронулся, покатился сначала медленно, медленно, потом выехал за территорию станции и стал набирать ход. Вагон покачивало, снег бил в стекло, за окном надвигался, потом отступал во тьму, потом опять выныривал в свете фонарей большой город. Пассажиры стали укладываться на свои места: поезд прибывал в Москву в начале седьмого, и за оставшиеся шесть с небольшим часов нужно было успеть выспаться. Проводница приглушила свет. Я лежала и думала, что ответить Эдику. Слава делал вид, что спит.

Эдику хотелось поговорить. На самом деле он – загадочная личность. Он грузин. Или еврей. Или и то, и другое вместе. Очень интересный человек. Он проучился с нами в институте три года, а потом ушел в творческий поиск, и выныривал время от времени – то художником, то коммерсантом, то научным работником. А, может быть, представителем инопланетян.

Эдик – худой, невысокий, темноглазый восточный красавец, с всегда аккуратной прической. В институте он одевался в широкие, на размер, больше, чем нужно, деловые костюмы. Наверное, чтобы скрыть худобу, и для большей солидности. Его обожали бы девушки, будь он чуть повыше, нарасти мускулатуру и обрети легкость в общении и ненавязчивое чувство юмора. Но в то время шутки его были слишком экстравагантны, и он не интересовался спортом, потому что день и ночь был занят поисками себя: он писал стихи, романы, картины маслом. Потом ему перестало хватать времени на учебу, и он забросил институт. У него появилась девушка, потом другая. Говорят, он чуть не женился на одной из них.