Простейшие - страница 31

Вдруг в какой-то момент замерла, застыла, мотнула головой, потом ещё раз, с визгом отскочила от миски на всех четырёх лапах, шерсть на спине дыбом.

Ахмед наблюдал. Скоро, совсем скоро…

Наконец – он дождался своего часа. Кошка издала истошный вопль и заметалась-забегала по кухне от боли и ужаса, выскочила оттуда и, как заведённая, закружила по холлу, истошно вопя. Действовать нужно было быстро и хладнокровно, благо невестки с Валерией не было дома, а сын спал в своей комнате. Всё складывалось наилучшим образом. Ахмед отпер входную дверь и распахнул её настежь. Изнемогающее от страшной боли животное, не находя себе места, с диким воем сразу же выскочило на лестничную клетку и моментально скрылось из виду, скатываясь по ступенькам вниз. Больше кошку никто не видел. Чтобы отвести от себя подозрение, Ахмед поспешил избавиться от горючей смеси, тщательно вымыл миску и налил туда свежего молока, для пущей убедительности рядом поставил миску с варёной курятиной.

А позже…

Сколько шума подняли из-за этой пропавшей кошки! Искали Муську повсюду, подключились соседи, жильцы соседних домов, расспрашивали прохожих, ещё долго расклеивали объявления по всем подъездам… Домочадцы, разумеется, подозревали его, Ахмеда, однако доказательств не имели. Пришлось держать ответ и уверенно отстаивать свою невиновность. Так сказать, не пойман – не вор. Сколько унижений он перетерпел тогда… Сколько ненавидящих взглядов и нелепых обвинений. Особенно вредной и злопамятной оказалась невестка, пуще всех остальных ненавидящая его. На его удачу, все её обвинения оказались голословными, опорочить его не удалось, скандал вроде бы замяли, хоть Муськой и попрекали при любом удобном случае… Жить среди такой ненависти стало невыносимо, и он переехал. Точнее, его перевезли… Правда, в очень неудобное место: слишком далеко от цивилизации – в так называемый «спальный район Москвы». Но в столь удалённом расположении были и свои плюсы, главный из которых – никакого за ним контроля. Ахмед в одночасье почувствовал себя козлом в огороде, где много всякой капусты. Женщины и девицы вереницей потянулись к нему, образуя своеобразную живую цепочку очереди: каждой выделялось своё, строго определённое время. «Просто секс и ничего личного…» – пошло усмехался Ахмед, выпроваживая из квартиры очередную красотку.

А до этого… чего только он не натерпелся! Есть что вспомнить…

С наступлением холодов в Москве он заболел и чуть не умер от простуды и от кишечных недомоганий… Он сразу попросил «Спрайт», как единственное действенное средство от всех хворей. Ему бы сразу глотнуть этот ценный напиток, как он привык, и обошлось бы без болезней и больниц. К этой его просьбе домочадцы, наблюдавшие надрывный кашель с высокой температурой, остались глухи, просьбу не исполнили, назвав это «абсурдом». А зря! Все бегали вокруг него с бесполезными таблетками и чаем… Когда ему стало совсем невмоготу, вызвали «скорую». Доктора осмотрели его, ощупали, потыкали пальцами в центр живота и в правый бок, сказали что-то про операцию и отвезли в больницу на бешеной скорости и с включёнными мигалками и сиреной. До этого так его никогда и никуда не возили.

Сама больница ему понравилась – она была как шикарный пятизвёздочный отель. Всё белое и чистое, много колонн и симпатичный медперсонал – улыбающиеся длинноногие девушки в белых коротких халатиках. Но вот врачи… Он пытался объяснить – как мог, и на пальцах тоже, что ему нужен «Спрайт», и обойдётся без операции… Но они странно смотрели на него – как на человека не в себе, явно не понимая, что означает его просьба. Сделали укол, от которого он уснул. Проснулся уже в реанимации. Когда попытался двинуться, не смог. «Умираю…» – с ужасом неотвратимости понял он угасающим, как ему казалось, сознанием. Строгая медсестра вся в небесно-голубом сообщила: «Господин Ахмед, вам сделали операцию, удалили гнойный аппендицит. Операция прошла успешно. Жить будете. Ещё сто лет проживёте». Сказала и дружески похлопала его по плечу и сверкнула на него голубыми глазами. Из всего сказанного Ахмед услышал только слово «операция», немного успокоился, прикрыл глаза и принялся мысленно молиться. А поскольку боль в нижней правой части стала усиливаться, подозвал медсестру едва слышным окриком «Эй…» с присвистом и попросил со слезой в голосе «Спрайта». «Бредит, что ли?» – подумала медсестра и строго ответила: