– Ой, привезли уже? – запамятовал Денис, зачем жена и зять уезжали в город. – Дай посмотреть.
– Я тебе посмотрю! Лезь наверх! – подвела его к невысокой лестнице, приставленной к печи. – И только попробуй мне высунуть свою рожу, – погрозила крупным кулаком, – сразу пойдёшь в сарай отсыпаться.
Загнав «полуживого» мужа на печь, Валентина приказала Алёше вести себя тихо: сесть в комнате на диван, смотреть телевизор без звука и молчать.
– Не дай Бог напугаешь Стасика – заикаться начнёт. Грех будет на твоей совести, что родного брата инвалидом сделал, – напустив на внука ещё больше страха после ругани на деда, бабуля пошла проверять малыша, спит или нет.
Осторожно поднявшись со скрипучего дивана, Алёша встал на цыпочки и медленно-медленно приблизился к телевизору, транслирующему чёрно-белые изображения. Выкрутил звук в обратную сторону и так же медленно, с осторожностью мыши, вернулся на прежнее место. Опускаясь на жёсткий диван, ухватился за подлокотник, чтобы эта старая развалюха не затрещала, как ржавые ворота у соседа дяди Игната. И надо же, удалось сесть беззвучно. Какая радость! Теперь не попадёт от бабули, и можно спокойно смотреть мультики.
– Уф-ф, – мышцы всего тела расслабились, отпуская судорожное напряжение.
Дышать стало легче, и сердце перестало бешено колотиться.
– Ириша, – бабуля с минуту стояла у двери спальни и прислушивалась к пустой тишине. – Вы там не уснули?
Не дожидаясь ответа, Валя приоткрыла дверь и уставилась правым глазом в узкую щель.
– Доченька, как там Стасик? Уснул? – ох, как не терпелось взять на руки и потискать маленького карапуза. Давненько Валентина не наслаждалась молочным запахом младенца, не слышала его звонкий смех вперемешку с журчащим воркованьем.
– Ещё раз назовёшь его Стасиком… – Ирина начала нервничать, перекладывая уснувшего сына на кровать.
– Ты не злись, а думай о его здоровье. И психи свои брось – молоко пропадёт, – Валя вошла в комнату, аккуратно прикрыла дверь, чтобы не разбудить мальчонку. – Ой, какой же он прехорошенький! – всплеснула руками.
– Его будут звать Валерой, и точка, – Ирина нервно застёгивала кофточку. – А где Коля?
– А мне откуда знать? Не пришёл ещё, – присев на край кровати, мать протянула руки к сопящему малышу.
– Не трогай. Не приучай к рукам, а то намучаюсь, как с Алёшей, – предупредила Ира.
– Твой Алёшка в Колькину породу, а этот, – бабушка осторожно провела ладонью по пульсирующему животику, – а этот – в нас. Вон, какой носик, бровки, губки… – умилялась любуясь, любуясь внучком. – Чисто наш. Ой, как на деда-то похож! – вновь воскликнула пожилая женщина и приложила ладонь ко рту. – Ну, вылитый дед Толя.
– На папу он похож, – Ирина стояла у двери и собиралась уже выходить. – Надо Коле сказать, чтобы кроватку собрал.
– Ой, а мы и забыли… Ты иди, а я посторожу.
– На руки не бери, – строго сказала Ира, выходя за дверь.
– Ну как тут не взять? – прослезилась Валя, чувствуя прилив эмоций. – Он же такой беспомощный. Ему тепло человеческое нужно.
Не послушав дочь, подняла внука, прижала к груди и заходила по комнате, напевая колыбельную. Мол, пусть привыкает к бабушкиному голосу с младенчества.
