Старый – не старый, а впечатление на царевну произвел сильное. Чувствовалась в Ветре какая-то свобода, независимость, уверенность.
- И где же ты седину увидела? - Лилия от возмущения всплеснула руками. – Там светлые прядки между темными путаются и только. Видать, солнце пожгло. Вот и мой батюшка, как уедет с торговым караваном на юг, так через полгода с выгоревшими волосами возвращается. А за зиму опять чернявыми становятся, только концы кудряшек, если их не обрезать, будто ржавые.
- И взгляд твой Ветер щурит, - царевна не унималась. Не хотелось ей поддаваться восхищению, которое бурлило в соседке. – Наверное, бедняжечка плохо видит. Зуб даю, - она вспомнила присказку своих деревенских друзей, - что у него где-нибудь в кармане лежат очки с толстыми стеклами. Должно быть, поэтому он на твое приветствие и не ответил. Просто не увидел нас.
- Скажи еще, не услышал, - ахнула подруга. – Я громко поздоровалась.
- А если бы я в тот момент закрыла глаза, то подумала бы, что тут пчела вьется и зудит. З-з-здрас-с-те… - передразнила царевна Лилию.
Та не удержалась и от гнева притопнула ногой.
- Ладно, умница. Я еще посмотрю, как ты вздыхать по нему станешь, когда поближе познакомишься. Вот тогда-то я тебе припомню и очки, и седину в волосах.
- А сколько Ветру лет?
- Кто ж его знает? На мой взгляд, двадцать пять, не меньше.
- Я же говорю, старый… - Стелла прикусила язык, вспомнив, что Генрих Эрийский чуть младше Ветра. И почему раньше ее не возмущала столь большая разница в возрасте с женихом? - Вот было бы ему двадцать один, было бы в самый раз, а двадцать пять – это почти старик.
- Стари-и-и-к? Да тебе, малолетке, все кажутся стариками, - Лилия дернула подругу за рукав. – Пойдем-ка, сопля, в трапезную. Уже опаздываем. Там с утра кашу дают. На молоке. Тебе в самый раз будет. А старики, видишь, уже откушать изволили.
По длинному проходу с множеством дверей навстречу воспитанницам шли еще двое «взрослых» парней.
- А это кто у нас? – спросил один из них, кивком головы указывая на царевну. – Что-то я ее вчера не видел.
- Иди, иди, Камень, - Лилия прибавила шаг, увлекая за собой соседку. – Делом займись. Смотри, опять дружка своего не проворонь.
- Почему ты с ним так? - Стелла обернулась на засмеявшегося увальня и понуро следующего за ним товарища.
- Да ему вчера поручили присмотреть за новеньким, а он его потерял. Бегал потом полдня по монастырю, всем надоедал, а дружок его в это время преспокойно в конюшне спал. И угадай, как этого длинноносого зовут?
Царевна скользнула взглядом по сгорбленной спине новичка. Его черные зализанные волосы блестели так, словно их намазали маслом.
- Аист? – не зря же ей же подсказали, что у парня длинный нос.
- Ворон, - Лилия хихикнула. Полные щечки превратили глаза в щелочки. – Потому и проворонил. Поняла?
В трапезной пахло молоком и дымом. Узкие стрельчатые окна, как и в комнате, забраны решетками. Низкий потолок тонул в легкой дымке, исхитряющейся миновать трубу над закопченным очагом, возле которого крутилась сухонькая старушка. Увидев вновь вошедших, она вытащила из стопки пару тарелок и хлопнула в них большим половником по кому вязкой каши. Большой чайник подняла с трудом. Подоспевшая помощница помогла справиться.
Беленные стены поразили Стеллу безликостью: ни тебе икон, ни картин, ни занавесок, которые одомашнили бы неуютное помещение, в котором было на удивление тихо - лишь гремели о деревянную посуду ложки, да слышалось редкое покашливание.
