Прости мне мои капризы - страница 39

И после – расчесав, наконец, волосы, бросив, через плечо, гребень в реку, – медленно, легко касаясь земли подошвами стройных, красивых ног, пошла на меня.

Это – неожиданное ее действо – вызвало во мне жгучее желание тоже стронуться с места. Я хотел отступить назад, уйти куда-нибудь подальше (но не совсем…), почувствовав опаску, боязнь – от близкого ее присутствия. Но, видимо, околдованный дивными чарами, – не смог этого сделать. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Недвижно стоял на месте, и все. Только в груди испуганно стучало сердце, да ошалевшие мои глаза – не были неподвижными в своих глазницах. Они бешено, словно голодные волки по лесу в поисках пищи, – рыскали по великолепному ее телу, с жадностью обшаривая каждую доступную его часть.

Я смотрел на Ирину, испытывая, помимо опаски и потрясения – от вида живой, обнаженной плоти – и другие – довольно необычные ощущения. Мне вдруг показалось, что изменилось Время. Словно оно перешло в иное, неизвестное человеку, измерение. Потому что: то небольшое расстояние, которое нас разделяло, Ирина долго не могла преодолеть! Она двигалась энергично, но как будто из воды попала в некую невидимую субстанцию, массу, имеющую вязкую и плотную структуру и сковывавшую ее по рукам и ногам. Казалось, что каждое ее движение вперед – одновременно было и движением назад. Так, на экранном полотне кинозала – огромный, грохочущий по рельсам поезд, надвигающийся на зрителей всей своей многотонной, железной мощью, в реальности никогда на них не наедет.

Без сомнения, это были ее – русалочьи – проделки!

Может, она так и хотела – напугать меня?

Зачем?

Ни зачем! Просто так! Подчиняясь коварной своей русалочьей природе…

А может, весь фокус заключался в том, чтобы я мог получше ее разглядеть? Если это так, то фокус ей вполне удался…

Наконец, Ирина преодолела разделяющее нас пространство.

Приблизилась ко мне.

Почти вплотную.

И тут я заметил еще одну странность.

Странность эта была в удивительной перемене, которая вдруг с нею произошла.

Из девочки-подростка, какою Ирина вышла из воды на берег, – она неожиданно, в одно мгновение, превратилась в молодую, очень красивую женщину.

Я узнавал и не узнавал ее.

Признавал в ней – прежние ее черты, и не признавал.

А что было для меня совершенно внове – это умопомрачительная ее близость, действовавшая на меня так, что я готов был здесь же, на месте, умереть!

Она стала передо мной.

Глянула мне в лицо – так глянула, словно считывая с него, до последней искры хаотичных моих мыслей, нужную ей информацию. Затем проникла в глаза – острым, как каленая, выпущенная в стремительный свой полет, стрела, взором. И ласковым, томным голосом назвала меня по имени:

– Андрей!

Ее, напомнивший мне ту Ирину, голос – привел меня в чувство. Я обрел способность в большей, или меньшей мере владеть собой. И немедленно откликнулся:

– Ирина!

– Да, это я! Ирина! Посмотри на меня! Ты меня помнишь?

– Помню…

– Смотри еще!

Она отступила на шаг.

Медленно повернулась кругом, показав себя со всех сторон.

– Прошло много времени, как мы расстались! – вновь услышал я завораживающий ее голос. – Я уже не маленькая девочка! Правда?

– Правда!

– И могу делать все, что хочу!

– Да…

– Скажи: я хороша собой?

– Хороша!

– Стройна?

– Стройна!

– А как тебе милые мои сестрички? Взгляни: они уже выросли, стали большими!

Ирина подняла руки и, откинув в стороны волосы, прикоснулась влажными ладонями к груди.