Задыхаясь от беспокойства, она кусала внутреннюю сторону щеки и ждала его окончательного приближения.
Дождалась.
Гордеев остановился напротив её окна и, наклонившись, сверкнул своей белоснежной улыбкой. А ей показалось, что её окатили кипятком. Дани отпрянула от окна и уставилась на парня ненавидящим взглядом.
Егор выпрямился и костяшками на пальцах постучал по стеклу.
— Открывай, — от его приглушённого голоса спина Даниэлы покрылась липким и холодным потом.
Зубы непроизвольно сжались, но рука потянулась к кнопке, опуская окно на пару сантиметров.
— Ты следишь за мной? — процедила, когда парень снова согнулся, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне.
— Что ты забыла в этой глуши? — проигнорировал её вопрос.
— Это что ТЫ здесь забыл? Ты ехал за мной?! У тебя что, других дел нет?!
Она упрямо поджала подбородок, не позволяя своему волнению быть очевидным.
— Считай, что у меня выдался свободный вечер...
— Убери с проезжей части свою машину и дай мне проехать, Гордеев!
— А то что? — забавлялся. Окинул салон её автомобиля утомлённым взглядом и снова сосредоточился на её глазах, — пойдёшь на таран?
— Что тебе нужно, Гордеев? — произнесла на выдохе. Почти обессилев от этих словесных перепалок, — зачем ты ехал за мной?
Зачем? Он и себе-то это объяснить не может...
— Мимо проезжал...
— Где?! Здесь?!
— В парке тебя с подружкой видел, не успел поздороваться.
Он поднимает уголок губ, ясно давая понять девушке, что просто издевается над ней. Плана как такового не было, он просто ехал за ней. Не спешил, не светился. Но песчинка беспокойства что-то шевельнула внутри него, когда Ксенакис свернула с главной дороги, удаляясь совершенно в другую сторону.
— Меня от тебя тошнит, — выплюнула, глядя ему в глаза. Волнение переросло в злость. Ничего удивительного. Так обычно и бывало.
— Снова? — усмехнулся и вскинул тёмные брови. Его взгляд блуждал по её лицу.
— Постоянно.
— Бестолочь. Ты своё заднее колесо видела? — тошнит её... ты посмотри, какая чувствительная.
Егор постарался заглушить в себе раздражение, но с каждым её словом оно лишь усиливалось.
А ты чего хотел? Это ведь Муха! Ты ведь сам сделал её такой...
— Что? О чём ты вообще?! — скривилась, услышав его вопрос. Какое, к чёрту, колесо?!
— У тебя правое заднее колесо спущено. Ты как права получала, если даже почувствовать это не в состоянии?
Спущено? Бред! Ей ведь совсем недавно пригнали машину из автосервиса! Всё было в порядке. Что могло случиться с чёртовым колесом?!
— Врёшь, — глядя на ненавистного соседа исподлобья, — убери свою тачку и дай мне проехать! Ты перекрыл дорогу! Сейчас кто-нибудь будет ехать и тебе всё равно придётся это сделать!
— Сделаю. Не проблема. А если не веришь — проверь. Но ведь у тебя кишка тонка, выйти из своей норы. Так ведь, Ксенакис? Ты же трясёшься как мышь... я только не пойму почему? — его лицо снова исказила улыбка, — я, по-твоему, что? Убью тебя? Нападу? Я псих или маньяк? Чего ты боишься, Муха?
— Я тебя не боюсь, — пробормотала отворачиваясь.
— У тебя спущено колесо, — повторил и, наконец, разогнулся. Мягко хлопнул ладонью по крыше её Форда. Но она всё равно едва заметно вздрогнула.
А ведь он не врал. Он вообще мало врал, но доказывать кому-либо правду не считал нужным. И спущенное колесо заметил уже тогда, когда выехал вслед за ней со стоянки. А когда Муха свернула с главной дороги, необъяснимое волнение удвоилось. Какое-то неоправданное чувство ответственности по отношению к ней, доселе ему неведанное, буквально опустошило его. Оглушило, заставляя Егора почувствовать себя как никогда обезоруженным.
