Егор
– Спорим, он ее даже не поцелует. – За моей спиной, развалившись на кровати, лениво болтают Дёмыч и Шах.
– Ты посмотри, как он наряжается, – ржет Шах. – Как будто надеется, что не только поцелует. Резинки не забудь, Ромео!
– Заткнитесь уже, – схватив подушку за уголок, швыряю в пацанов.
Дёмыч ловит, взбивает и подкладывает ее себе под голову.
– Не поцелует. – Лучший друг смотрит на меня взглядом опытного провокатора и улыбается так, что хочется ему двинуть.
– Ладно. На правах его соседа по комнате ставлю на то, что все-таки поцелует, – хмыкает Шах.
– Вы задрали. Я в этом участия не принимаю! – рявкаю на них, поправляя белую футболку, обтянувшую торс.
Парни переглядываются и, посмеиваясь, бьют по рукам. Шах поднимается со своей кровати, идет к моей тумбочке, вытаскивает флакончик «Kenzo» и брызгает на меня.
– Я хочу выиграть, – широко улыбается он.
– Оу! Это запрещенный прием, – наигранно возмущается Дёма.
Раздраженно закатываю глаза. Выхожу из комнаты, громко хлопнув дверью. И только в коридоре позволяю себе подумать, что Ляся может и не пойти со мной. У меня, конечно, есть доступ в ее комнату, и я им непременно воспользуюсь, но хочется, чтобы пошла. Возможно, это поможет разобраться в том, чего во мне больше в ее адрес: раздражения, симпатии или желания. А может, это природный азарт – чем больше нельзя, тем сильнее хочется.
Засунув руки в карманы тонких летних брюк, дохожу до их барака. Поднимаю взгляд на второй этаж и, отогнав странное, тупое волнение, подбираю с земли мелкие камушки.
Кидаю в окно один, затем второй, третий.
Ну же. Выгляни. Давай. Ты должна мне, в конце концов.
Собираюсь бросить еще один камушек, но Ляся все же появляется между раскрытых створок.
Да!
Довольно улыбаюсь, пожирая взглядом мягкие черты лица, необычные глаза, наполненные волнением, и румянец, вспыхнувший на щеках. В естественном вечернем свете ее кожа похожа на бархат. Кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться.
– Чего тебе? – недовольно спрашивает она.
– Ты как будто не рада меня видеть, – хмыкнув, дразню ее.
Ляся очень плохо скрывает эмоции. Весь их спектр отлично читается по ее глазам и жестам. Мне нравится!
– А должна? – ведет темной бровью.
Обязана!
– Естественно, – улыбаюсь шире. – Спускайся, разговор есть.
– С ума сошел? Я не могу.
– Ну тогда отойди, я сам зайду.
Знал же, что придется это сделать, но все равно нацепил брюки.
Размявшись и дернув штанины выше, подпрыгиваю. Упираюсь ладонями в подоконник окна на первом этаже. Подтягиваюсь, встаю на него обеими ногами. Между этажами балка. Забираюсь на нее, надеясь, что и в этот раз она выдержит мой вес. Цепляюсь за подоконник Лясиного окна, подтягиваюсь, отталкиваюсь от стены и оказываюсь в комнате.
– Ты сдурел? Если Зоя Марковна тебя увидит… – Она и пугается, и теряется, и смущается еще сильнее.
Кайф, а не девочка. Нет таких в нашем окружении. Мы обычно не усложняем себе жизнь. Но сейчас мне вкусно смаковать все ее реакции до единой.
– Не увидит, – самоуверенно ухмыляюсь. – Помнишь, я говорил, что приду за наградой? – надвигаюсь на нее, украдкой вдыхая приятный, очень особенный запах.
– Опять какие-то твои гадости?
Ляся-Ляся, знала бы ты, какие эти гадости на самом деле приятные. Но ты не знаешь. И в этом тоже есть своя прелесть.
