Сегодня я доскакала до подруги минут за пять. Немного запыхалась, но ждать, пока восстановится дыхание, не стала. Сразу, как очутилась у калитки, нажала на звонок и впилась взглядом в окно Настиной комнаты. Почти тут же занавеска за ним чуть шевельнулась — подруга явно была дома. Повезло!
Улыбнувшись, я разгладила подол сарафана и стала подбирать слова в свое оправдание. От волнения мысли немного путались, сердце частило.
Вот только прошла минута, вторая, а мне никто не открыл.
Я снова вдавила звонок до отказа и пару раз ударила в калитку ладонью, но это ничего не изменило.
Опять отступить? Ну уж нет! Пойдем на крайние меры.
Подобрав с дороги пару камешков, я стала кидать их в Настино окно. Меткости мне с детства не занимать — каждый камень попал точно в цель. А на четвертом штора отодвинулась, и в окне появилось недовольное Настино лицо.
— Выходи! — закричала я, обрадовавшись. — Надо поговорить.
Подруга покрутила пальцем у виска.
— Насть, ну пожалуйста! У меня целая куча новостей, которую надо обсудить.
Она открыла окно и высунулась наружу:
— Пальма, хватит буянить, иди домой! Между прочим, соседи смотрят, а ты позоришься.
— Скажи сначала, сколько ты еще будешь на меня дуться?
— Сколько нужно!
— Но это же нечестно! — возмутилась я. — Нечестно злиться на меня из-за Матвея!
— Нечестно уводить чужих парней, — возразила Настя. — И я, кстати, вовсе не злюсь, просто не хочу с тобой общаться.
— Но я не уводила твоего парня! Клянусь! Мне он не нужен.
Она вздрогнула, покрутила головой по сторонам. На нас и правда уже поглядывали с соседних участков, но мне было плевать. Мне очень хотелось восстановить мир.
Считав мою решимость, Настя решила пойти на компромисс.
— Ладно, завтра вечером приходи — поговорим, — сказала она с хмурым видом. — А сейчас я не могу — у меня постояльцы заселяются.
— Ты больше не злишься?
— Злюсь! Просто не хочу, чтобы ты на всю улицу вопила о моей личной жизни. В общем, давай, Пальма, иди домой. Завтра побеседуем.
— Спасибо! — я изобразила шуточный поклон. — Я приду с тортиком — ты какой больше хочешь — ягодный или «Наполеон»?
Настя в ответ только фыркнула и тут же затворила окно, задернула штору.
Я постояла рядом с домом подруги еще минуту, но Настя не сжалилась, не выпорхнула ко мне, как в старые добрые времена. Вздохнув, я развернулась и поплелась домой.
За поворотом неожиданно заметила впереди Тамару Сергеевну. Она явно шла из магазина: волокла в каждой руке по нескольку пакетов.
Я быстро нагнала ее и, поздоровавшись, тут же предложила помочь с продуктами. Она заулыбалась, замотала головой: мол, не надо, не тяжело. Вот только я все равно выхватила у соседки пару пакетов. Они оказались совсем не легкими.
— Картошки купила, — словно извиняясь, пробормотала соседка. — И кабачков. Хочу на зиму сделать кабачковую икру.
— Здорово! — кивнула я.
Тамара Сергеевна взглянула на меня внимательно, а потом вдруг спросила:
— А ты чего такая грустная? Случилось что-то?
— Нет, что вы! У нас с папой все нормально.
— Да ладно тебе скрытничать! Я же вижу, что тебя что-то гнетет, — Тамара Сергеевна переложила оставшиеся у нее пакеты в одну руку, а другой обняла меня за плечи. — Давай-ка мы с тобой сейчас чаю выпьем, и ты мне все-все расскажешь.
Я не смогла отказаться от ее приглашения. Мне очень хотелось хоть с кем-то обсудить ссору с Настей. Не с папой же о таком беседовать!
