Идиллия (а именно она это и была) закончилось в 1994-м. Я плохо помню пролетевшие три года, зато отлично–свои впечатления об одном дне. Наверное, слишком тяжелый момент, чтобы можно было выкинуть его из памяти. Я возвращалась из школы, еще во дворе ощутила смутное волнение, как будто что-то должно случиться, что-то не самое лучшее. Мама с папой были дома и о чем-то разговаривают на кухне, как только я зашла, дверь на кухню закрылась, голоса утихли. Ко мне вышла растерянная мама:
–Лера, иди в магазин сходи, купи хлеба.
–Но я…
–Лера, иди,-совсем недружелюбным тоном добавил папа.
Ушла. Вернулась, уже заметно по-детски нервничая, понимая, что происходит что-то плохое. Второй раз меня отправлять никуда не стали, я прошла в комнату, села и через закрытую дверь слушала разговор:
–Какой срок?
–3 месяца.
–И где вы будете жить?
–Я пока снял, потом что-нибудь придумаю, не переживай, эту квартиру я оставлю вам с Лерой, машину, конечно, себе.
–Ясно. Ты точно все для себя решил?
–Да, Таня, прости меня ради бога, но я ее люблю. Наташа работала у нас в фирме и как-то все закрутилось. Я влюбился как в 16. А потом выяснилось, что она ждет ребенка… Я не могу поступить с ними иначе. С Лерой все будет хорошо, я помогу, она уже взрослая, но я все равно рядом, будем проводить время вместе, видеться.
–Ну хорошо, значит хорошо. Ты вещи собрал?
–Сейчас пойду собирать. Танечка, милая, прости меня…
Потом папа действительно взял то, что нужно, при этом никоим образом не претендуя на столь актуальные в то время предметы бытовой роскоши. На прощанье он поднял меня на руки, обнял, поцеловал и сказал:
–Доченька, я ухожу, теперь буду жить отдельно, но я очень тебя люблю и всегда буду рядом.
–Папа, я тоже очень тебя люблю.
После того дня отца я больше не видела. Тогда, в мои 8, я, конечно, не полностью осознавала происходящее, не чувствовала разрывающей душу боли. Намеренно повторяла себе: «Папа ушел, он больше не будет жить с нами…» и почти ничего не чувствовала. Только голова кружится, все как в тумане. Периодически мне начинало казаться, что сейчас все изменится, вернется в «точку восстановления». Ничего страшного, все нормально, все спокойно. Ну да, папа ушел, переживем. На фоне этого появилась тоска и невыносимая тревога, предчувствие чего-то ужасного. Того, что ждет впереди.
Начались, мягко скажем, не самые лучшие времена. Папа больше не появлялся, где он живет, его номер телефона мы не знали. У него не было стационарного «офиса», да мама бы никогда и не пошла его искать, о чем-то с ним говорить, о деньгах, например… Я вообще завидую ее выдержке, не каждая женщина смогла бы вести себя с таким достоинством, не позволить вырывающейся наружу боли подавить волю и начать унижаться перед мужчиной. Гордая, сильная. Не просила отца остаться. Наверное потому, что чувствовала, что это бесполезно. Я знаю, что она вела себя так не от безразличия, папу она очень любила, несмотря на его скотский поступок. Я никогда не слышала ни одного плохого, да и вообще, долгое время, ни одного слова про этого человека. Его не было, он стер себя из нашей жизни. Когда мне было 10, я впервые решилась задать вопрос:
–Мама, а папа он….
–Лера, я не буду говорить о твоем папе. Никогда… Может быть, это не очень тебе понравится, но ты и меня пойми, не получится… Если ты хотела узнать, что с ним сейчас, я не знаю. Так же как ты, я видела его в последний раз в тот самый день.
