— Да, — серьёзно кивнула она и по-взрослому уверенно ответила на рукопожатие. — Анастасия Викторовна Голицына.
— Вот это фамилия! — улыбнулась я восхищенно. — Знаешь, какая она знаменитая?
— Знаю, — спокойно ответила Настя. — Мы — потомки дворян, так папа и бабушка Вера говорят.
— Ого! — протянула уважительно. В груди зрело нехорошее предчувствие: кажется, возни с Настей не оберёшься. Если вдолбили снобизм с детства, девочке сложно придётся. — А ты откуда?
— Из Санкт-Петербурга.
Понятно. Точно сложно будет. Ну ничего, справлюсь. Сложности нужны, чтобы их преодолевать.
— А где твои родители? — захотелось взглянуть на этих псевдо-дворян, всё равно отношения налаживать придётся.
— Папа обещал приехать, но как всегда опаздывает.
Тоска прорвалась и в ответе, и в глазах расплескалась. Мне вдруг стало жалко Настю: наверняка где-то рядом няня маячит. Родители у нас все занятые и важные, но хоть один да нашёл время на первое сентября ребёнка время выделить. А тут… Ясно всё с ними, неприязнь против воли поднялась.
— Папа! — закричала вдруг Настя. Невольно обернувшись, я увидела высокого мужчину. Очень высокого — над всеми родителями на голову, не меньше, возвышался. Каштановые волосы были уложены мягкими волнами, в руках телефон — кто бы сомневался.
— Папа! — снова закричала Настя, и он телефон от уха убрал и улыбнулся. Так улыбнулся, что дух захватило. Рукой в ответ помахал, перевёл на меня взгляд и мигом стал серьёзным. Сухо кивнул, снова к дочке отвернулся. Ну конечно, кто я для него? Всего лишь учительница, что с его дочкой будет каждый день столько времени проводить, сколько он сам и за год не проведёт. Не привыкла судить людей по первой встрече, но тут неприязнь сама собой зародилась. Тяжело нам с ним придётся, точно тяжело.
Классный час пролетел быстро. Дети галдели, обсуждали всё подряд: школу, у кого ручка красивее, у кого место лучше. Про себя взмолилась о терпении — не зря говорят, что каждый новый набор, как новый ребёнок. Прошло четыре года, ты уже забыла, каково это — с младенцем возиться, ещё одного захотела, и всё по новой. Приучать к дисциплине, к тишине и порядку, к тому, что взрослого слушать надо несмотря ни на что. Поэтому я позволила детям пошуметь первые пять минут (время засекла), потом поднялась и громко, отчётливо сказала:
— Тихо, ребята!
Услышали, конечно, не все и не сразу, поэтому пришлось подойти к каждому, склониться и сказать на ухо:
— Учитель сказал тихо.
После таких внушений даже самые громкие быстро смолкли, пока не подошла. Я улыбнулась приветливо, представилась, точно зная, что никто с первого дня имени не запомнит. Заскользила глазами по бейджикам на форме — мне же тоже каждого запомнить надо. И чем скорее, тем лучше. Нескольких уже узнала, но не лично: родители постарались. Три самых активных мамочки: Ногач, Подольцева, Мельницкая. Как только с составом детей определились, они первыми чат создали и день через день обсуждали, как первое сентября отметить и куда детей сводить. Благо, нашлись родители, которые сказали, что кафе для первого дня в школе — перебор. И я с ними была полностью согласна. А сейчас смотрела на их детей: Платона, Свету и Диму, заранее представляя, сколько придётся копий об активных мам сломать. По опыту знаю: такие будут чаще детей в школу ходить и требовать, чтобы им объяснили, как и что решать. Потому что ребёнку сложно, а надо, чтобы пятёрки были. Мама всегда говорила, что это самое сложное в профессии учителя: учить родителей отпускать детей в свободное плавание. Хотя есть такие, кому не просто отпускать не требуется — сами детей давно отпустили.
