Тихо, как мышка выскользнул из спальни. Свежий утренний воздух сразу ударил в ноздри, я бежал по знакомой тропинке, вначале к реке, потом вдоль озера, потом в лес, по полям и домой. Если утром не побегаю, весь день вялый, как дворовый пёс под крыльцом. Стараюсь ни одно утро не пропускать. Вдоль реки и берега озера ветерок холодненький, я прибавил хода, но, этот ветерок только бодрит, подгоняет. Птицы занимаются своими птичьими делами, рыба выплёскивается, пытаясь поймать мотылька, лошади в ночном тихо пасутся, в оврагах и низинах туман ещё не ушёл в небо.
Мои мысли вились только вокруг моей свадьбы, о моём нынешнем положении, не парубок, а муж. О моей ненаглядной, которая досматривает последние свои девичьи сны. Я даже не представляю, что бы было, если бы мы с дядькой не поехали искать батюшку? Если бы я не нашёл это тёплое глазастое счастье? Если бы я её не встретил? Как бы я жил без всего этого? Ведь, кто-то же нас соединил, и сейчас, и дальше всегда будет вести меня к ней, без кого я даже не представляю свою дальнейшую жизнь. Моя тропинка вела меня к дому, на крыльце которого уже суетилось моё счастье.
Эко горе, суженый убежал. Я обнял её, поцеловал во влажные глаза, которые уже были готовы расплакаться. Говорит, что испугалась, что меня нет. Я попросил полить мне воду из ведра, всегда утром люблю взбодрить свою кожу холодной водой. Конечно, коже это так не нравится, кровь мгновенно разгоняется по всему телу, и она становится красным от такого возмущения. Мне нравится это, сознание делается ясным, чистым и спокойным. Наступает какое-то умиротворение. Лена подала мне рушник, а я смотрел на её припухшие глазки, обнял её мокрый, холодный, что она аж взвизгнула, только куда теперь деться. Вышла матушка, погрозила мне, но, я видел, что и её разбирает смех.
Почти месяц гуляли. Гости решили разъезжаться по домам. Мы с дядькой уже собрали обоз. Всё-таки интересные эти русские, к нам везли обоз подарков, уехали от нас с обозом подарков. Все счастливые. Ехать и плыть теперь почти шестьсот вёрст. С нами поехал батюшка, в Муроме дела, в Суздали дела, в Ярославле, а на обратном пути заедем в Новгород, и домой. Вот так по кругу и ходим. Заказчики и подрядчики старые, надёжные. Батюшка планирует охватить ещё Ладогу и Глидень. На Ладоге мы бывали, а вот Глидень, и далее Пермь Великая, в эти места ещё не забирались. Дядька бывал там, дремучие места, говорит.
Работать приходится много, а дядька говорит, что у мужа не должно быть выходных. Или на работе, или дома работай. В мире сейчас особых войн нет, все живут мирно, князья наши никаких походов не снаряжают, только ругаются друг с другом потихоньку. Но, думаю, Лена с матушкой меня ни на какую войну и не отпустят.
Мы едем с обозом из Новгорода и такие меня мысли занимают. Это я так, чтобы не думать о Лене. Я ищу любой повод, чтобы остаться дома. Вот придумал кузницу. Ну чем не дело? Мне очень понравилось кузнечное дело. Я стоял у кузницы несколько часов и глаз не мог отвести. Молот, огонь, они завораживают. Батюшка говорит, что хорошие кузнецы везде на вес золота. А чем я хуже? Выпишем из Новгорода опытного кузнеца на годик. Наставим кузниц по всему городку и зачем седло просто так протирать? Я хваткий, за несколько месяцев мастерство пойму, руку набью, а потом и сам учить буду.
Наши места богаты болотной железной рудой. Мне сказали, что в реке Уломке её ковшом черпать можно. Сделаем домницу и лей по заказу, хоть сошное железо, хоть прутовое, да, любое. А если поискать, то можно и у нас найти, чем наши речки хуже Уломки. Пока едешь, можно все мировые проблемы решить. Но, кузнечный промысел мне в душу запал. Я ещё никому не говорил о своих замыслах, нужно обмыслить хорошенько, просчитать. Дорога длинная, пока доедем, у меня уже план и созреет. Да, дорога длинная, чего только не передумаешь. Конечно, больше о Лене думаю, как она там, как меня встречать будет, на околицу выйдет, или нет? Вспоминал, как её первый раз увидел, как она в платок куталась, и глаза, вот уж эти глаза!
