Поколебавшись, Уоррен все-таки прослушал следующую запись. Снова от Эшли. На этот раз девушка уже пребывала в полной панике. Затем опять от нее и опять, все с промежутками минут в десять.
Десятое сообщение оказалось от матери Майкла. Она тоже была сама не своя:
«Марк, я оставила сообщение еще и на твоем домашнем телефоне. Пожалуйста, перезвони, как только прослушаешь».
Он поставил голосовую почту на паузу.
Да что там у них такое стряслось, черт побери?
Потом снова звонила Эшли, уже явно на грани истерики:
«Марк, произошла ужасная катастрофа. Пит, Роббо и Люк погибли. Джош в реанимации. Никто не знает, где Майкл. Боже, Марк, позвони мне, пожалуйста!»
Он воспроизвел запись повторно, отказываясь поверить в услышанное. Затем тяжело опустился на диванный подлокотник.
– Господи…
Собравшись, Уоррен прогнал оставшиеся сообщения. Все в том же духе – от Эшли и матери Майкла: «Позвони. Позвони. Пожалуйста, позвони!»
Марк залпом допил остатки виски, налил себе новую порцию, на этот раз побольше, и подошел к окну. Сквозь призрак собственного отражения он снова уставился на набережную. Понаблюдав некоторое время за снующими туда-сюда машинами, обратил свой взор на море. Вдали у горизонта различались две искорки огней – наверное, сухогруза или танкера, пересекающего Ла-Манш.
Марк размышлял.
«А ведь я и сам тоже попал бы в эту аварию, если бы рейс не задержали».
Однако этим его мысли не ограничивались.
Сделав глоток, молодой человек сел на диван. Спустя пару секунд, однако, зазвонил городской телефон. Уоррен подошел к аппарату и взглянул на высветившийся номер. Эшли. После четырех звонков телефон умолк, но тут же разразился трелью мобильник. Тоже Эшли. Немного подумав, Марк прервал вызов, переадресовав его на голосовую почту. Затем отключил мобильник совсем и снова уселся, вытащив подставку для ног. Откинулся на спинку дивана, держа стакан обеими руками.
В виски забрякали кубики льда.
«Да у меня руки дрожат», – понял Марк. И ему вдруг показалось, что у него сотрясаются вообще все внутренности. Он подошел к проигрывателю и поставил компакт-диск с произведениями Моцарта. Моцарт всегда помогал ему думать. А сейчас нежданно-негаданно возникла такая ситуация, что необходимо было обдумать очень многое.
Марк снова откинулся на спинку дивана и уставился в стакан, напряженно сосредоточившись на кубиках льда, словно это были карты, выпавшие ему при гадании. Только через час с лишним он снял трубку телефона и набрал номер.
Спазмы участились. Стиснув ноги, задерживая дыхание и крепко зажмурившись, Майкл пока еще был в состоянии противостоять мучительному желанию справить нужду под себя. Этого он допустить не мог – да ему была невыносима одна лишь мысль о том, как будут ржать эти сволочи, когда они в конце концов объявятся и обнаружат его плавающим в луже собственной мочи.
Но теперь Майкла по-настоящему одолевала клаустрофобия. Белый атлас словно бы стягивался вокруг него, опускаясь все ближе и ближе к лицу.
В луче фонарика часы показали 02:47.
«Блин! Да что эти ублюдки себе позволяют, на хрен? Два сорок семь! Где они, черт побери? Гуляют напропалую в каком-нибудь ночном клубе?»
Майкл уставился на белый атлас – башка трещит, во рту пустыня, ноги стучат друг о друга, пытаясь унять адскую боль в мочевом пузыре, отдающуюся по всему телу. Он понятия не имел, сколько еще сможет продержаться.
В отчаянии бедняга принялся молотить по крышке костяшками пальцев.
