Грейс мог воспользоваться служебной машиной, однако сейчас решил поехать на собственном седане «Альфа-Ромео-147». Ему нравился этот автомобиль. Нравились его жесткие сиденья, плавный ход, практически спартанская функциональность, скабрезный звук выхлопа, ощущение четкости, яркие и щегольские циферблатные индикаторы на приборной панели. Машина словно бы источала дух надежности, всецело отвечающий характеру Роя.
По лобовому стеклу, со стуком смахивая бесконечные капли, сновали туда-сюда крепкие и массивные дворники, шуршали шины по мокрому асфальту, в колонках звучала неистовая песня Элвиса Костелло. Объездная дорога взлетела на гребень и затем устремилась вниз в долину. Сквозь пелену дождя вырисовывались раскинувшиеся впереди здания прибрежного курортного комплекса в Брайтон-энд-Хове, а за единственной высоченной трубой, сохранившейся от старой Шорхемской электростанции, поблескивала серая полоса, едва не сливающаяся с пасмурным небом, – Ла-Манш.
Рой вырос в этом районе, среди здешних улиц, среди здешних преступников. Иногда отец чуть ли не скороговоркой перечислял ему их имена – толкающих наркоту или содержащих публичные дома семейств, нечистых на руку антикваров, торгующих крадеными драгоценностями и мебелью, и барыг рангом пониже, не брезгующих телевизорами и CD-проигрывателями.
Некогда это была деревня контрабандистов. Затем Георг IV построил здесь дворец, всего лишь в нескольких сотнях ярдов от дома своей любовницы. Почему-то Брайтону так и не удалось избавиться ни от своего криминального прошлого, ни от репутации места, подходящего для тайных свиданий по выходным. С другой стороны, подумал Грейс, эти извечные ярлыки наделяют городскую агломерацию Брайтон-энд-Хов преимуществом перед прочими провинциальными курортами Англии. Он щелкнул поворотником и свернул с объездной дороги.
«Грассмер-Корт» представлял собой многоэтажный дом из красного кирпича. Он был построен примерно лет тридцать тому назад и располагался в престижном и фешенебельном районе Хова. Фасадом здание выходило на шоссе, а задней стороной – на теннисные корты. Основной контингент жильцов составляли успешно делавшие карьеру холостяки в возрасте от двадцати до тридцати лет и обеспеченные пожилые люди. Риелторы в рекламных проспектах наверняка позиционировали «Грассмер-Корт» как «дом твоей мечты».
Закутанный в пуховик Гленн Брэнсон – высокий и чернокожий, с головой лысой, как метеорит, – поджидал Роя на крыльце, разговаривая по мобильнику. В данный момент он больше смахивал на наркодилера, нежели на полицейского. Грейс улыбнулся: внушительная мускулистая фигура коллеги, результат многолетних упорных занятий в тренажерном зале, неизменно вызывала у него в памяти шуточку телеведущего Клайва Джеймса об Арнольде Шварценеггере: дескать, он выглядит как презерватив, набитый грецкими орехами.
– Здорово, старый мудрец! – поприветствовал его Брэнсон.
– Хорош уже прикалываться, я всего лишь на семь лет старше тебя! Однажды тебе стукнет столько же, и тогда ты уже не будешь так веселиться, – ухмыльнулся Рой.
Они ударили друг друга ладонями, и Гленн с озабоченным видом заметил:
– Хреново выглядишь, это я на полном серьезе говорю.
– Не всякая слава одинаково полезна.
– Слава? Ах да, от моего внимания не ускользнуло, что этим утром газетенки отвели тебе пару квадратных дюймов…
– Как и от внимания всех остальных на нашей планете.
