И тогда он действительно спрятался, занырнул… в бутылку. Не сразу, постепенно, по чуть-чуть, для настроения, чтоб крепче спать, чтобы расслабиться, чтобы забыться, и много-много разных «чтобы». А когда случайно столкнулись они с Машей в подъезде, он так растерялся, что с независимым видом прошагал мимо, даже не поздоровался, так стыдно и горько ему потом было, что он быстренько напился, чтобы это пережить. Дальше уж совсем невообразимое началось. Когда жена ушла, табунами пошли к нему гости, девки пьяные, ор до утра, а квартиры-то соседние, все слышно за стеной. Однажды напился и начал к Маше в дверь ломиться среди ночи, взыграло ретивое, о любви своей решил поведать, она не открывала долго, а потом открыла, и даже не смотря на синий туман, разглядел Илья в ее глазах такую боль и обиду, что скоренько развернулся и пошлепал к себе неверной походкой. А когда совсем опустился, почти не узнаваем стал, он ее почему-то перестал встречать совсем, да и все равно ему стало, не до любовей, лишь бы глотнуть «огненной воды» и забыться.
И вот сейчас Илья стоял перед давно забытой и запретной Машиной дверью и нажимал на кнопку звонка.
***
Маша Синицына была девушка от природы очень одаренная. Маша с детства любила всяких букашек и таракашек, вся флора и фауна была ее любимым миром, она могла часами рассматривать какую-нибудь козявку, жить ее жизнью, думать за нее и чувствовать себя в ней, будто сама в нее превращалась на время. Закончилось это тем, что Маша стала биологом, пока только кандидатом в биологи, но защита диссертации была уже не за горами. Она работала в лаборатории ведущим специалистом и изучала теперь эту флору и фауну с глубоко научной точки зрения, что обязывало ее время от времени убывать в научные экспедиции, иногда и долгие. Дело в том, что эта вот большая увлеченность растительным и животным миром привела к тому, что личная женская жизнь Маши как бы проходила мимо, ну некогда ей было отвлекаться от дела ее жизни на всякие глупости. И в результате к тридцати семи годам Маша жила одна и особо по этому поводу не расстраивалась, тем более был у нее печальный опыт невзаимной любви, который оставил очень горький привкус. Два дня назад Маша вернулась из долгой, почти год с лишним, экспедиции на Байкал, в флору и фауну которого она влюбилась окончательно и бесповоротно. Она там и осталась бы навеки, но ждала диссертация, лаборатория и заброшенная квартира, в которую она второй день возвращала уют и жилой дух. Маша только что закончила жарить котлеты, приготовила пюре, в духовке доходила шарлотка. У нее с утра маковой росинки во рту не было, но она так устала, что даже есть уже не хотела.
В дверь позвонили, Маша глянула на часы: без пятнадцати одиннадцать – поздновато для гостей, однако. Сердце екнуло, и застучало, спотыкаясь. Маша глянула в глазок.
Да, это был он, вернее то, что от него осталось. Она не видела его полтора года, и невозможно было представить, что человек может так измениться за это время. Маша открыла дверь.
Как ни хреново было Илье, казалось бы, ничего его сейчас уже не может задеть, но когда он встретил Машин взгляд, когда он его прочитал, его будто по щеке наотмашь ударили. Было в этом взгляде сначала недоумение, а потом усталое какое-то отчуждение, и, ему показалось, даже брезгливость. Илья давно такие взгляды на себе ловил, но они его уже не трогали. А тут так резануло по душе. Он хотел развернуться и уйти, но вспомнил о девочке, и, пересилив себя, попросил, обращаясь почему-то на Вы.
