Шофёр с потухшей папироской,
Небрит, нечёсан и уныл,
Сказал нам:
– Вот район Мордовский
И наш посёлок Мильгуны…
Тянуло гарью от машины.
Тяжёл российский чернозём.
Мы урожай, (за нас решили)
Как есть, до зёрнышка возьмём.
Мне хорошо с таким народом —
Чубы крутые набекрень,
Сидят племянники заводов
И дети русских деревень.
Нам были рады. Избу дали.
В четыре комнаты простор.
Мы с окон доски отодрали
И разместились на постой.
Шумели юные собратья…
И мне ль за это их корить?
Я вышел мыслями собраться
И на крылечке покурить.
Как грустно здесь в такую пору,
Где сердце радости не ждёт!
Одни лишь тучи лезут в гору,
С утра гружёные дождём.
Стоит, привадя птичью стаю,
Клён в придорожном киселе.
И глохнет улица пустая —
Нет молодёжи на селе.
Летят, летят по свету письма.
Сыночка в гости мать зовёт.
А за окном сухие листья
Осенний ветер в клочья рвёт.
О, колеи холодный глянец!
Я вспомнил молодость свою.
Я сын полей, как чужестранец,
В холодных сумерках стою.
