Простые люди, непростые судьбы - страница 7

– Таким надо помогать, а не смеяться над ними – он смотрел на всех с укором – с сегодняшнего дня я беру его под свою защиту, кто посмеет наезжать на него, будет иметь дело лично со мной! – его взгляд при этих словах не позволял в этом усомниться.

Леонид, именно так звали несуразного парня, заселился в общежитие. Живший с Виктором сосед по комнате, был вынужден перебраться в другую комнату, освободив место для Леонида. Конечно, по имени его почти не называли, очень быстро, учитывая его безобидный добродушный нрав, за ним прочно закрепилось прозвище – Лёлик.

Его физические недостатки старались не замечать. Его походка, отличавшаяся неестественностью, имело большое сходство с теми, кто передвигался на протезах при полном отсутствии ног. Корпус его был всегда наклонен вперёд, ноги удавалось немного приподнимать, он как бы подтаскивал ноги передвигаясь шаркающей походкой. При ходьбе неестественная походка, заставляла его поворачиваться корпусом из стороны в сторону, голова при этом оставалась почти неподвижной, что невольно добавляло комизма, хотя смеяться в данной ситуации было грешно.

От физкультуры он был освобождён, да и учеба давалась ему с большим трудом. Виктор, несмотря на реалии, не хотел с эти мириться. Относящийся крайне негативно к выпивке и курению, он каждое утро заставлял Лелика делать утренние пробежки, прививать любовь к перекладине. Первые попытки показали всю тщетность подобных экспериментов. Лёлику все давалось очень тяжело и выглядел он при этом крайне нелепо. Бег, если можно было его так назвать, не давался ему вовсе, он с трудом волочил ноги. Разумеется, были и падения, после которых Лёлик отказывался подниматься с земли, упрашивая Виктора его пощадить и отпустить в общежитие. В такие моменты, наставник, с изрядной долей презрения, настаивал на продолжении истязания жирной неуклюжей тушки Лелика. Перекладина и брусья ему внушали какой‑то подсознательный страх и попытки овладеть этими снарядами были для него верхом безумия. Большим достижением были те моменты, когда ему удавалось повиснуть на перекладине или встать на брусья. Тело его при этом начинало лихорадочно трястись, выражая максимальное напряжение.

Спустя несколько недель наметился некоторый прогресс в занятиях, Лёлик перестал трястись стоя на брусьях, на перекладине получалось немного приподнимать свою тушку. Походка у него стала уверенней и не казалась теперь такой неуклюжей, на что несомненно многие обратили внимание.

Еще труднее Лёлику давалась учеба. Ему неплохо справлялся с гуманитарными дисциплинами, но что касалось точных наук, все было плохо, осознание этого факта действовало на него угнетающе. Он трепетал перед заданиями по математике, физике, химии, технологии, начертательной геометрии. Человек, с тонкой душевной организацией и умеющий поддержать разговор на различные темы, плохо писал, допуская грубые ошибки. В нем удивительным образом соединялось несоединимое.

Виктор, в свободное время зачитывающийся какой‑нибудь книгой, нередко обращал внимание на поведение Лелика, который мог сидя на кровати или стоя у окна мог подолгу смотреть в одну точку, не проронив при этом ни одного слова. Что творилось у него в голове в этот момент, оставалось загадкой.

В один из дней, когда на выходные, студенты, живущие в Подмосковье, разъезжались по домам, Лёлик пригласил Виктора в гости, обосновывая это тем, что родители давно желают воочию увидеть того, кто принимает такое активное участие в судьбе их сына, помогая ему во всем. Виктор, в немалой степени обладающий учтивостью и тактичностью, принял предложение и укатил с Леликом в Наро‑Фоминск.