– Ну, ты же сказал, что молод. А что вы делаете все это время? Судя по всему, развлечь себя музыкой, кино и прочими радостями у вас нет возможности.
– «Мы мыслим другими категориями. Если сравнивать с вашим видом, то мы не думаем о смысле жизни, не веселимся, не бездельничаем. У нас все чем-то занимаются. Бывает, что со временем нам приедается один и тот же вид работы, тогда мы его меняем».
– В смысле? Был инженером, а стал водителем? А как же опытность кадров и всякое подобное.
– «Примерно так. Ты забыл, что мы общаемся иначе? У нас любая особь может освоить любую профессию меньше чем за час, если ей передаст информацию уже действующий специалист».
– Звучит круто, но немного странно. У вас есть те, кто хотят заниматься всякой рутиной? Сами хотят стать… теми же водителями.
– «Нет. Но я не смогу понятно объяснить. Это следствие нашего общего потока сознания. Если в нем появляется мысль, что нам нужен водитель, то одна из особей просто берет на себя эту работу. Я очень грубо описал, извини».
– Все равно непонятно. А ключевые должности, руководство?
– «Можно сказать, что у нас нет руководящих должностей и одновременно с этим все занимают руководящие должности».
– Ха-ха. У вас демократия?
– «Нет. Больше похоже на то, что мы все – как одно. Принятием любых решений занимаются все, кто владеет достаточным объемом информации, или все, кто находятся рядом. При этом нельзя сказать, что у нас есть полноценное общее сознание. Выбор решения не сопровождается спорами, просто принимаются наиболее эффективные и обусловленные варианты действий».
Иномарка успела покинуть новый отстроенный район-улей и въехать на безмятежную и спокойную территорию советских пятиэтажек. Саша проводил серьезный внутренний анализ слов Хорты и незаметно для себя начал съезжать со своего ряда. Громкий, внушительный сигнал клаксона пробудил Сперовского и заставил вернуться на свое место. Водителя проехавшей мимо машины было не слышно, но по его губам Александр понял, что его назвали «тугой судак» или как-то созвучно. Саша продемонстрировал обвинителю глупую улыбку и извинительно махнул рукой.
– Блин, зря мы сейчас подняли такую сложную тему. Если я буду думать, то врежусь куда-нибудь.
– «Значит, поговорим о погоде. На всякий случай: по темам наших разговоров письменных тестов не будет. Поэтому тебе необязательно понимать все с первого раза. Обдумаешь позже, за поеданием бублика, например».
– Это шутка была в конце? Если да, то не смешно.
– «Не совсем. Насколько я понимаю, слово „бублик“ в любом контексте может прозвучать для вас смешно. Но так как прямой шутки нет – это был легкий ироничный комментарий».
– А-а-а… ясно. Я об этом не задумывался, но, видимо, для правильной реакции надо произнести слово с определенной интонацией. У тебя не выйдет.
Саша бросил беглый взгляд на обочину. Внимание привлекла вывеска салона сотовой связи «Телеграфов. нет».
– О, точно! Телефон же надо купить! – Сперовский включил указатель правого поворота, глянул в боковое зеркало, перестроился и остановился напротив салона.
Саша решил не глушить двигатель. Сотворив на своем молодом лице коварное выражение, он повернулся к Хорте и непринужденно спросил:
– Пойдешь со мной или останешься в машине?
– «Пожалуй, пойду. Вдруг ты купишь мне телефон розового цвета, – план Сперовского неожиданным образом был раскрыт. – Надеюсь, ты понимаешь, что это шутка».
