Против ненависти - страница 3

Ты хочешь, чтобы это прекратилось. Ты не хочешь, чтобы видны были только определенные люди, соответствующие определенно му образцу, который кто-то когда-то выдумал и обозначил как норму. Ты думаешь, достаточно быть просто человеком, без особых качеств и признаков, чтобы тебя замечали. Ты не хочешь, чтобы тех, кто немного отклоняется от нормы, перестали замечать.

Ты вообще не хочешь никаких норм для того, что дóлжно видеть, а что нет. Не хочешь, чтобы сбивали с ног тех, кто считается отклонением от нормы подавляющего большинства из-за цвета кожи, иного тела, потому что любят по-другому, веруют или надеются по-другому. Ты хочешь, чтобы это прекратилось, потому что это оскорбление не только для тех, кого не заметили и повалили на землю.

Но откуда берется это «особое зрение», о котором пишет Ральф Эллисон? Как одни люди становятся невидимыми для других? Какие аффекты поддерживают именно такой способ видения, когда одних видно, а других – нет. Из чего складывается внутреннее убеждение, из-за которого другие становятся невидимыми, исчезают? Кто и как формирует такую позицию? Как распространяется такое отношение? Какие исторические контексты создают подобный режим видения? Как складываются рамки стереотипов, когда определенные люди становятся неважными и невидимыми, а то и опасными и угрожающими?

И прежде всего: что это означает для тех, кого перестают видеть и считать человеком?

Когда их перестают замечать или видят в них не тех, кто они есть, а чужих, преступников, варваров, больных, в любом случае воспринимают как часть определенной группы, не как индивидуумов с различными качествами и склонностями, не как ранимых существ с именем и лицом? Насколько эта социальная невидимость сбивает невидимых людей с толку, лишает опоры, парализует их волю и способность к сопротивлению?

Чувства не верят в принцип реальности.

Александр Клюге. Искусство делать различия

«Найди цветок и возвратись скорее!»[9] – приказывает Оберон, король эльфов, своему шуту Пэку, ведь сок этого цветка заставляет людей сходит с ума от любви. Действие этого растения фатально: кому во сне упадет на глаза капля его сока, влюбится после пробуждения в первое встречное существо. Пэк, конечно, не самый умный эльф, и по неосторожности сок волшебного цветка достается не только тем, кого имел в виду Оберон, отсюда и получается «Сон в летнюю ночь» – великолепная запутанная история ошибок, заблуждений и сумасбродств. Особенно досталось Титании, королеве эльфов, и ткачу Основе. Пэк наколдовал ничего не подозревающему ткачу огромную ослиную голову вместо человеческой. Добродушный Основа не заметил своего преображения и не мог понять, отчего это все от него разбегаются: «Спаси тебя бог, Основа, спаси тебя бог!» – один из друзей, увидев уродливый облик ткача, попытался как-то потактичнее поведать Основе правду: «Ты стал оборотнем!» Основа принимает это за глупую шутку своих друзей: «Вижу я их плутни! Они хотят осла из меня сделать. Настращать меня!» – объяснил он и, напевая, назло всем ушел прочь.

В таком вот полузверином обличье Основа встретил в лесу Титанию, которой во сне брызнули в лицо соком волшебного цветка. И волшебство свершилось: Титания влюбилась в ослоголового ткача, едва его увидела. «Прошу, прекрасный смертный, спой еще! Твой голос мне чарует слух, твой образ пленяет взор. Достоинства твои меня невольно вынуждают сразу сказать, поклясться, что тебя люблю я!»