– Потому что ты грубый и невоспитанный! Понятно тебе? Все! Отвяжись!
Я ускорила шаг, вошла в аудиторию, плюхнулась рядом с Сашкой, буркнула ей: «Привет!». И выдохнула.
У Великой завибрировал телефон.
– Тебя хахаль привез в универ на Порше? Прямо к крыльцу? – толкнула она меня локтем. – Почему я обо всем узнаю последней. Ну и что за он?
– Хахаль. Только не мой, а Вероники. А откуда новость?!
– Саша всем сделал рассылку, что у тебя богатый… ну, не буду выражаться.
– Какой Саша? – не поняла я.
– Друг Витюши, – пояснила Великая.
– Ох… Спасибо моим бесплатным пиар-менеджерам, прям не знаю, как бы жила без этих стервятников, – с сарказмом произнесла я и полезла за наушниками. – Подремлю чуток. Толкни, если что…
Я легла на руку и уставилась в окно, слушая привычный трек-лист.
Да! Я тот вымирающий вид, слушающий шансон. И мне нравится Круг. Трофимов. «Весенний блюз». «Девушка мечты»… Это наша с Ильей песня.
Однажды этому дурню вздумалось съехать с шоссе и потанцевать на обочине. Он вытащил меня из машины, поставил песню на повтор, оставил дверцу пассажирского сидения открытой и мы танцевали… Мимо проезжающие тачки сигналили нам, мол, круто, ребята! Так держать!
От мысли, что всего этого нет и не будет, больно закололо в груди. Слезы покатились по щекам. Захотелось как-нибудь унять боль. Но как ее унять?! Для этого нужно вскрыть черепную коробку и изъять мои мозги. Как перестать думать, если ничего не можешь повернуть назад и изменить? Если мыслить, что он уехал и ему так лучше – то станет ли легче, если знаешь правду?! Почему существует уйма курсов для стартаперов и «победителей жизни», но ни одних курсов «как заглушить боль»? Я бы походила.
В ухе заиграла песня Кирилла Нефтерева «Девушка мечты». Я тут же выдернула наушники. Вот уже четыре года перелистываю, как только услышу первые звуки. Но никак не могу удалить из плей-листа. Точно так же, как не могу дослушать до конца. Сотни раз пыталась, но не выходит. Люблю эту песню. Ее для меня пел под гитару Илья.
И ненавижу!
– Может, пойдем выйдем? – предложила Сашка.
– За границы сознания? – вяло поинтересовалась я.
– Ну можно и туда. Но неплохо бы в туалет…
– Ну, пойдем.
Благодаря анти-пиару, я стала знаменита. Товарищи по универу (которые, по-правде, и не товарищи) озирались и заметно шептались. Я, как крейсер «Аврора», не обращая внимания на всякие мелочи, двигалась к пункту «назначения». Сашка молча подхватила меня под руку и высоко вскинула подбородок. С таким невозмутимым видом мы направлялись к сортиру.
Слева от меня пристроился противный Витька и, скроив важную физиономию, шагал в ногу, пародируя мою походку. Девчонки, наблюдавшие это, противно заржали.
– Чего тебе? Отвали! – покосилась я на него.
– Боженьки! Она со мной заговорила, – по-бабски воскликнул Витя.
Я демонстративно поджала губы.
– А нет, граждане, ошибся! Эта девушка со мной не разговаривает. Я же по ее мнению: грубый, невоспитанный. Австралопитек, в общем, – сделал вывод Виктор, а я, уловив негатив его поклонниц, поняла – жизнь в универе станет еще более невыносимой.
– Отвали, – рявкнула я, и юркнула за спасительную дверь женского туалета.
– Нет, не отвалю, – бесцеремонно вошел Витька следом, как к себе в хату.
– Ты че, сдурел? Это женский туалет! – завопила я, вытаращив глаза.
– Ну, мне можно! Я же грубый и невоспитанный, – невозмутимо ответил этот гад, и послал очаровательную улыбку девчонкам, застывшим у умывальника:
