Командование противостоящих армий издавало грозные негодующие приказы, но дальше этого дело не шло, серьёзно наказывать «братающихся» было опасно – среди измотанных войной солдат и офицеров могли возникнуть массовые бунты (HISTORY HERALD. Братания на первой мировой. https://zen.yandex.ru/media/historyald/brataniia-na-pervoi-mirovoi-5c0e28cd55af0e00aaf 236d7?).
Дезертирство. Накануне Первой мировой войны дезертирство в царской армии существовало и даже увеличивалось. Так, в 1911 г. за самовольные отлучки, побеги и неявку были осуждены 8.027, а в 1912 г. – 13.358 человек. После вступления России в войну проблема дезертирства стала еще более острой. В сентябре 1914 г. командующий Юго-Западным фронтом Н.И.Иванов отмечал большое количество бродящих солдат и целых групп, их распущенность, случаи мародерства. С фронта писали, что при отходе полков второй очереди солдаты разбегались по деревням целыми взводами; множество дезертиров появилось в Варшаве. Солдаты массами бежали с поездов, шедших на фронт. По оценке начальника штаба Юго-Западного фронта М.В.Алексеева, с поездов дезертировали до 20% нижних чинов. Зимой 1914 г. власти были озабочены уже дезертирством с фронта.
Только Варшавским жандармско-полицейским управлением за декабрь 1914 г. – февраль 1915 г. были задержаны 3.500 дезертиров. На железных дорогах Юго-Западного фронта с 15 декабря 1914 г. по 15 января 1915 г. задержали 12.872 человек.
Множество случаев дезертирства было отмечено во время «великого отступления» летом 1915 г., когда после тяжелых боев солдаты «разбредались», частью попадая в плен или совершая побеги домой. Начальник снабжения Юго-Западного фронта сообщал в мае 1915 г., что солдаты, отстав от своих эшелонов, самовольно занимают затем места в пассажирских вагонах, размещаются на площадках и даже на крышах. Фронтовые штабы фиксировали в донесениях массу дезертиров, скрывавшихся среди беженцев. Еще больший размах приобрело дезертирство с поездов, перевозивших маршевые роты, которые комплектовались из ратников ополчения. На Юго-Западном фронте эти побеги составляли по 500–600 человек с поезда, т.е. более половины состава. При этом не действовали никакие меры предупреждения побегов: солдаты спрыгивали с поездов на ходу, невзирая на выстрелы охраны. Как правило, беглецы находили убежище в собственных или чужих деревнях, где жили месяцами. Беглые, отсталые, бродяжничавшие солдаты толпами появлялись на железных и грунтовых дорогах и Северo-Западного фронта, внося в войска «тлетворный дух деморализации».
Дезертирство сопровождалось беспорядками, мародерством, грабежами в тылу армии, что отчасти являлось следствием широкого участия войск в реквизициях имущества и поджогах полей с урожаем. Дезертирство проникло глубоко в тыл России: в декабре 1915 г. толпы бродячих солдат появились в Московском военном округе.
Зимой 1915–1916 гг. возникло новое явление: побеги с санитарных поездов легко раненых, которые либо бежали к себе в деревни, либо бродили по окрестным селениям. Весной 1916 г. только на Юго-Западном фронте задерживали около 5 тыс. дезертиров в месяц. Волна дезертирства нарастала, с осени 1916 г. она стала особенно мощной и уже не ослабевала вплоть до конца войны. На этом и Румынском фронтах солдаты просто бежали домой, и сами ротные командиры признавали, что «умные повтикали, а дураки остались».
