– Настя, почему молчит? – хмуро спросил Олег.
– Она, в принципе, никогда и ни кого ни о чем не просит. Многие в Ижевске уважают Настю, многие встанут за нее, но я единственный, к кому бы она позволила себе, обратиться за помощью. Сейчас…
– Что сейчас? – Платон серьезно смотрел на Артура.
– Она права, у вас будут проблемы… С Кедрачом она вроде договорилась. Уточните короче.
– Че за больничный? Что с Настей сейчас? – спросил Платон, не скрывая своих переживаний.
Артур снова закурил.
– Беременна она.
Платон помрачнел, но сейчас его больше интересовала хреновая ситуация Насти.
– Глеб в Ивановске, – продолжал Артур. – Друзья сидят. Две семьи и две фирмы на ее плечах. Ее давят, как клопа, а ей рожать в этом месяце. Такая вот хе.овая у меня ситуация.
– Че муж?
– Нет у нее мужа и не будет, пока она воевать не прекратит. А воевать, она не прекратит никогда…
Не зная, чего ожидать от этого урода, я обложила охраной все крупные строящиеся объекты, в том числе и торговый комплекс Платона.
Я сидела в кабинете в кресле, развернув его от стола в сторону окна. До рождения малыша осталась неделя, он очень не спокойно вел себя и все время ворочался. Я гладила свой живот и разговаривала с ним, уговаривая его потерпеть еще совсем немного. Я даже не знала, кого я ношу мальчика или девочку. Ни одно УЗИ не показало пол, малыш все время отворачивался. Мне было абсолютно все равно. Единственное, о чем я молила Бога, чтобы малыш родился здоровым и очень надеялась доходить последние дни спокойно. Моя беспомощность, выбивала меня из колеи. Я старалась сдерживать гнев и ярость, чтобы хоть немного меньше вредить малышу и на глаза наворачивались слезы обиды, эмоции выливались из меня, как могли. Я очень хотела к Богдану, очень хотела, чтобы он поддержал меня… очень хотела, чтобы он был рядом… Но этого не будет никогда. Никогда в моей жизни не будет опоры… никогда…
Мне было очень тяжело. Я очень боялась, что этой схватки я не выдержу. Не смогу уберечь молодых ребят. Я видела, как сильно переживает Марк и не хотела нагружать его еще больше. Общаться с боксерскими грушами я сейчас не могла, выпить тоже не могла и когда мне становилось совсем погано, я уходила в кабинет и давала волю своим эмоциям. Так и сейчас, я очень хотела прижаться к Марку, как маленький ребенок, и разделить свою боль с ним, но я очень боялась, что его сердце просто не выдержит. Глеба тоже рядом нет. Я сидела в кабинете одна. Один на один со своей болью. По щеке покатилась горькая жгучая слеза…
Марк тоже сидел один. Один на один со своей болью. Он видел, как плохо Насте, он понимал, что она жалеет его и поэтому ни чего ему не говорит. Он очень хотел поддержать ее и от того, что она замыкалась в себе ему становилось совсем тяжело.
Входная дверь открылась, Марк посмотрел на нее.
– Здорова, Марк.
– Здорова, – ответил он.
Платон, Олег, Рустам, Гордей и Игнат присели с Марком у камина.
– Что, Марк, воевода наш дома?
– Дома, – хмуро ответил Марк.
– Поговорить с ней можно?
– Попробуй. У меня, в последнее время, это хреново получается. В кабинете она.
Платон встал с кресла и прошел в кабинет.
– Привет, Настя. Можно?
Меньше всего, я ожидала увидеть Платона.
– Я не вовремя, Насть? – он подошел ближе.
– Привет, Платон, – продолжая сидеть к нему спиной, ответила я. – Извини, ты действительно, не вовремя.
Впервые, за все время их общения, Платон слышал, что стальной и всегда уверенный голос Мурены дрожит. Сердце Платона, которое все еще очень любило Настю, сжалось в его груди в комок. Он готов был принять то, что Настя счастлива с другим, но слезы любимой женщины были невыносимы для него. Он подошел, развернул кресло, в котором сидела Настя, к себе и замер. Такой он точно не ожидал ее увидеть – серое измученное и осунувшееся лицо, полные боли и красные от слез глаза.
