Получив согласие Копейкиной, Беляна сунула ноги в сапожки, сняла с вешалки серый плащ, схватила черную сумочку и была такова.
Саша лежал в коляске и, как показалось Катке, засыпал.
Пройдя по квартирке, Катарина подошла к балкону. На старенькой тумбочке обнаружилась пепельница, полная окурков. Похоже, Фешева не очень-то утруждает себя и идет к мусорному ведру лишь тогда, когда окурки начинают падать на пол.
Кроха закряхтел. Катка схватила желтую погремушку:
– Смотри, какой цыпленок.
Александр разразился громким плачем.
– Ну-ну, не надо кричать. Мама скоро вернется, – заворковала Катка.
Ребенок продолжал надрываться. Взяв кроху на руки, Ката начала нарезать круги по комнате. Минут пять спустя Сашка успокоился. Но стоило положить его в коляску, как квартиру снова огласил детский плач.
Время тянулось мучительно медленно. Катке казалось, она находится у Фешевой целую вечность, тогда как на самом деле после ухода Беляны не прошло и двадцати минут.
Успокоив мальчугана, Катарина опустилась на диванчик.
В прихожей послышался скрежет замка. Вздохнув с явным облегчением, Ката вышла из комнаты и ойкнула. Вместо Беляны у двери стояла растерянная дородная женщина средних лет.
– Ты кто? – испуганно спросила толстуха, сдвинув домиком широкие брови.
– Вы не пугайтесь, я сейчас все объясню.
– Ты нянька, что ли?
– Нет. Я знакомая Беляны… вернее, не совсем знакомая, вчера я подвозила ее до дома, и…
– Где Белянка?
– Ушла.
– Куда?
– К подружке.
– А дите где?
– Спит в комнате.
Женщина выругалась:
– Вот паршивка. Не мать, а кукушка. Как с такой змеюкой мой сынок спутался, ума не приложу. Сама к подружке завихрилась, а ребенка с чужим человеком оставила. Ну бесстыжая, попадись она мне.
– Она по важному делу… скоро вернется.
– Знаю я их дела. Лясы точить до вечера будут. Таких безответственных матерей родительских прав лишать надо.
– Вы ее родственница?
– Век бы таких родственничков не видеть. Свекровь я. За Сашкой приехала.
– Беляна должна вернуться с минуты на минуту.
– Начхать мне на Беляну. Меня внизу машина ждет. Я паразитку с вечера предупредила. Приготовь ребенка, утром приеду. Все у бестолочи из башки дырявой повылетало.
Продолжая негодовать, свекровь Фешевой прошла в комнату.
– Узнал меня пупсик, – она показала внуку «козу». – Узнал бабулю, сладенький. Сейчас в гости к бабе с дедой поедем. На машинке. У-тю-тю. Лапусик!
– А как же Беляна? – топталась в прихожке Копейкина.
– Захочет сына увидеть, сама к нам принесется. Знает, где живем, не заблудится.
– Вы хотя бы ей позвоните, предупредите.
– Перебьется, – бабушка взяла на руки внука. – Давай-давай, к выходу. В квартире тебя не оставлю.
На лестничной клетке Катка спросила:
– А как вы Александра кормить будете?
– Как обычно, из бутылочки. У Белянки-то молока уже два месяца как нет. А все из-за распутства, будь она неладна.
Вызвав лифт, тетка шагнула в кабинку и, покосившись на Кату, прогремела:
– Ну, ты заходишь или особого приглашения ждешь?
– Н-нет, я пешком.
– Как знаешь.
Подъемник начал спускаться вниз.
На лестничном пролете, остановившись у мусоропровода, Копейкина задумалась.
Как-то сумбурно все произошло. Беляна попросила ее посидеть с сыном, а тут бабка заявилась. Судя по всему, свекруха Фешевой та еще вредина. Ведь не позвонит Белянке, как пить дать не позвонит.
Облокотившись о стену, Ката решила дождаться Фешеву, дабы лично сообщить о приезде злобной свекрови.
