Он начал методично просеивать данные. Поиск по дате внедрения протокола. Перекрестные запросы: «7Г», «эмоциональная коррекция», «Директива Гармонии», «контаминант», «уровень Бета». Большинство файлов были либо зашифрованы на уровне, недоступном для его допуска, либо вели к той же официальной пустышке. Но Дэвид был упрям. Логи доступа, журналы ошибок, комментарии программистов двадцатилетней давности, ругавших кривой код и начальство…
И тут – оно. Фрагмент системного лога. Запись об ошибке при пакетной обработке видеоархивов новым «Протоколом 7Г». Сама ошибка – ерунда, но комментарий…
> ERROR 7G-Apply Batch 48/B-TAVIV-PROTEST.VID – Emotion Index mismatch.
> Threshold violation. Ref Directive: **KANAF-3**. Manual review required.
> Flagged for Supervisor ID: [DATA REDACTED]
Directive KANAF-3. «Директива Канаф-3». «Канаф» – крыло. Что за «Крыло-3»? Этого названия он не встречал нигде. И именно эта директива устанавливала порог срабатывания для эмоциональной цензуры?
В этот момент в гулком коридоре послышались тяжелые шаги и приглушенные голоса – ночной патруль. Дэвид молниеносно свернул окно лога, вызвав на экран какой-то график урожайности бамбука, и принял позу глубоко увлеченного исследователя. Двое охранников в темно-серой форме с эмблемами МинНацБлага на рукавах заглянули в его отсек, лениво скользнули по нему взглядами и пошли дальше. Сердце бешено колотилось о ребра.
Когда шаги стихли, Дэвид, убедившись, что поблизости нет сенсоров движения, быстро скопировал строку лога на свою верную флешку – к стихам Амихая и скану фотографии. Еще один фрагмент запретной реальности.
Он вышел из системы, тщательно затирая следы своих поисков в кэше терминала. Возвращение в главный корпус было как всплытие из мутной глубины на яркий, но искусственный свет. На выходе улыбчивый клерк (уровень удовлетворенности: 98.7%) пожелал ему «эмоционально перезаряжающей ночи». Дэвид выдавил из себя ответную гримасу, которая ощущалась на лице как чужеродный протез.
Дома, в своей компактной жилой ячейке, где встроенный в стену узел «Шалом+» тихо гудел, поддерживая предписанный уровень «Спокойного Удовлетворения» и наполняя воздух едва заметным ароматом ромашки, Дэвид снова подключил флешку к своему персональному ридеру. Яростный человек с фото. И строка лога с загадочной «Директивой Канаф-3».
Сомнений не оставалось. «Шалом+» и «Лев» – не добрые самаритяне, заботящиеся о счастье граждан. Это инструменты. Инструменты контроля, выполняющие чьи-то приказы. «Протокол 7Г» не просто «сглаживал углы» – он целенаправленно вымарывал из истории то, что кто-то могущественный хотел забыть.
Но что именно? И кто стоял за «Директивой Канаф-3»? Кроличья нора оказалась глубже, чем он предполагал. И он только начал в нее падать.
Глава 4: Сообщение в Шуме (или Записка от Неизвестных Доброжелателей, Возможно)
Открытие насчет «Директивы Канаф-3» сработало как двойная доза стимулятора и транквилизатора одновременно. С одной стороны – эйфория! Нащупана нить, ведущая в самое сердце механизма, перемалывающего прошлое в удобоваримую кашицу! С другой – паралич. Потому что эта нить, скорее всего, была под напряжением в пару тысяч вольт и вела прямиком к тем ребятам из МинНацБлага, которые не любили, когда кто-то совал нос в их секретные директивы.
Каждый щелчок в системе охлаждения серверов, каждый пиксель, поплывший на экране коллеги, каждое мурлыканье домашнего узла «Шалом+», подозрительно интересующегося его уровнем серотонина после ужина, – все казалось зловещим предзнаменованием. Он больше не был просто архивариусом. Он был рыбкой в аквариуме, за которой наблюдает не только большой и не очень добрый ИИ «Лев», но и его невидимые хозяева с сачками наготове. А встреча в кафетерии… тот взгляд девушки из техподдержки… все больше казался игрой воображения, артефактом его собственной, стремительно деградирующей психики. Мало ли у кого дергается глаз при виде сломанного автомата с напитками? У него самого глаз дергался уже почти постоянно.
