С любопытством и настороженность я стал скользить по ним взглядом.
– Где ты? – раздался голос Софии, звучащий как эхо.
– В лабиринте. Стены показывают мое прошлое, – ответил я.
– Хорошо. Ищи интернат.
Я продолжал поиски, но все было безуспешно. Интерната нигде не было.
– Тут его нет, – сказал я с разочарованием.
– Ищи лучше, – настаивала София, и ее голос звучал настойчивее, словно требуя от меня невозможного.
Не знаю, сколько времени я бродил по лабиринту и сколько фрагментов прошлого успел посмотреть. Диафильмы показывали все: от первого воспоминания о детском доме – драке с пацаном из соседней комнаты за яблоко, до момента появления Денисова на пороге моей квартиры. Интернат словно был стерт из памяти.
– Я не могу его найти, – сказал я Софии.
– Подумай о своем возрасте, когда ты там был.
– Но я же ничего не помню! Как я могу подумать об этом?
– Просто сосредоточься. Найди хоть какую-то зацепку.
– Легко сказать!
Я пытался вспомнить, что было в моей жизни в период с четырех до шести лет. Ответа не нашел, но вдруг наткнулся на черную нишу в стене. Когда я присмотрелся, понял, что это ответвление, темное и тихое, как забытое воспоминание, укрытое мраком.
– Я нашел тут проход, – сказал я Софии. – Там темно, как в аду.
– Иди туда! – ответила она без тени сомнения.
– Ты уверена? Как-то очково.
– Если что, вытащу тебя.
Я туго сглотнул и с тяжелым сердцем шагнул в ответвление. Густая кромешная тьма обволакивала меня со всех сторон. Вдруг, словно по мановению чьей-то невидимой руки, передо мной открылась светлая комната. Сквозь занавески лился дневной свет. Это была детская спальня: голубые обои с изображением облаков и радуг, полки, уставленные мягкими игрушками, под потолком шумел вентилятор. В углу стоял стол с компьютером, рядом высилась двухъярусная кровать. У кровати стоял телевизор.
Мое сознание оказалось в теле четырех- или, может, шестилетнего меня. Трудно сказать точно. Я словно был внутри себя, но наблюдал все как посторонний. Маленький я сидел на полу и собирал из конструктора башенный кран. Рядом раздался мужской голос:
– Принесите морковного сока, пожалуйста.
Голос был глубоким и бархатным. Я обернулся и увидел мужчину. Он сидел на табурете в белом халате, похожем на врачебный. Его густые брови и крючковатый нос придавали лицу строгий вид, а бакенбарды и густая шевелюра напоминали портрет Пушкина. Из комнаты вышла полная женщина в светло-зеленом халате.
– Я не люблю морковный сок, – сказал я.
– Он полезен. Много витаминов, – промурлыкал мужчина.
– Но он невкусный! – упорствовал я.
– Все полезное невкусно, Игорь.
Я отвернулся и продолжил собирать кран. Он был почти готов, осталось только прикрепить нитку, чтобы можно было поднимать грузы. Но нитки рядом не было, хотя я точно помнил, что она лежала где-то здесь.
– Сегодня я разговаривал с директором. Скажу тебе честно, Игорь, он в тебе разочарован.
Я посмотрел на мужчину. Нахмурился.
– Почему?
– Он считает, что тебя еще рано отпускать в детский дом. Когда я услышал это, очень расстроился. Я всегда относился к тебе как к сыну. Другие дети уже делают успехи, а ты… – незнакомец умолк, обреченно пожал плечами. – Даже не знаю, станешь ли ты супергероем… Кстати, ты смотрел новые комиксы?
Я кивнул, ощущая, как слова мужчина проникают в сознание, оставляя за собой неприятный осадок. В комнате было тихо, слишком тихо, и это молчание, казалось, давило на меня.
