Еще я узнал любопытную деталь об эфэсбэшнике: он прибыл из Москвы на служебной машине. На мой вопрос, почему так все усложнять и не воспользоваться самолетом, Денисов ответил, что предпочитает не летать. И не потому что боится, а просто опасается. Дело в том, что его родители погибли в авиакатастрофе, а до них в авиакатастрофе погиб дед. Прадед был военным летчиком, который был сбит в начале Отечественной войны. Вот такой получается семейный рок. Теперь мне стали понятны его заморочки насчет передвижения по стране на авто.
Где-то в полпервого мы вернулись в номера, и я тут же улегся спать с книжкой, собираясь прочесть перед сном хотя бы одну главу. Но зная, что вставать надо будет рано утром, я решил все-таки отложить это дело на более подходящее время. Завтра, а точнее уже сегодня мы поедем в отдел полиции, чтобы досконально ознакомиться с материалами дел пропавших без вести.
Снился мне опять детский дом, хотя место было немного иное, не уверен, что это был именно он. Я бегаю по полю, мяч катится по траве, а я бью по нему со всей силы. Забиваю гол и чувствую, как внутри разливается теплота, как будто кто-то открыл окно в душу и пустил туда солнечный свет. Вокруг все смеются, осень хоть и холодная, но светлая, и ребята, мои сверстники лет пяти-шести, бегают и наслаждаются игрой. Мы были счастливы, на миг забыв о серых стенах и строгих правилах.
Но вдруг поле темнело, и из-за угла появлялись они. Пятеро. Физически крепче нас, с каменными лицами и опасным блеском в глазах, несмотря на то, что они всего на чуть-чуть старше, чем мы. С ними шутки были плохи, и никто не хотел попадаться им на глаза. Гарик, их лидер, почему-то с ярко-оранжевыми глазами, словно угли в ночи, шагал первым. Его присутствие как будто накрывало нас темной тенью. Он любил демонстрировать свою силу, задирать всех, кто был слабее. И когда он предложил продолжить игру, мы не могли отказаться. Молчаливые и настороженные, мы вынуждены были подчиниться.
И вот в один из опасных моментов матча я отобрал у него мяч и случайно задел его ногу. Он даже не упал, да и все было в пределах футбольных правил. Но Гарик взорвался, как раскаленный уголь в костре. Отвесив мне крепкого поджопника, он процедил сквозь зубы:
– Эй, ты урод, я тебе сейчас по сопатке надаю!
– Все было по правилам, – попытался оправдаться я.
– По правилам? По правилам, говоришь, урод? Выйдешь со мной один на один, урод?
– Я младше тебя. Я не буду.
– Тебе сколько?
– Пять, – признался я, чувствуя, как дрожат колени.
Гарик бросил взгляд на свою банду и спросил:
– Знаете его? Кто он? – кивнул на меня.
– Да он новенький. Ничего из себя не представляет, – ответил один из них, усмехаясь.
– Ну, так что, новенький, пойдешь со мной один на один? – спросил Гарик, сверля меня своими кислотно-оранжевыми глазами. Его банда обступила меня со всех сторон, как стая голодных волков.
– Кого ты тянешь? – спросил Гарик.
Я молчал, потому что не понимал, что он говорил.
– Он не понимает, – сказал кто-то из банды.
– Тупой! – донеслось следом.
– Тормоз. Гарик его нокаутирует.
– Кто за тебя вписаться может? – пояснил Гарик.
Я молчал. У меня было мало друзей, а тех, кто готов был за меня драться, вообще не существовало. Я пожал плечами. Банда загоготала.
– Не хочешь со мной один на один – выбирай любого, – сказал Гарик и указал на свою банду.
– Но они старше.
– Ему пять, ему пять, – тут же парировал Гарик, ткнув пальцем в сторону кандидатов из своей банды.
