– Потому что она особенная. Не такая, как все. Умнее, тоньше, глубже, – отец не повышает голоса, но я все равно слышу в нем металл. – А особенная женщина заслуживает особенного отношения. Когда-нибудь ты этой поймешь.
А вот это вряд ли. У меня было много девушек. Объективно красивых и тех, на общение с которыми подталкивает аргумент «ну, с пивком-то пойдет». Начитанных и искренне считающих, что Обломов – это не герой романа, а писатель. Скромных и раскрепощенных. Загадочных и предсказуемых. Добрых и стервозных.
Но это если вдаваться в детали. А по большому счету, принципиально они ничем друг от друга не отличались. Знаете, как это бывает: февраль – зимний месяц, март – весенний, а погода один хрен одинаковая. Вот и с девчонками примерно так же.
Собственно, поэтому заявление отца я воспринимаю с большим скепсисом. Не верю я в особенных женщин. В коварных и продуманных – верю. А в особенных – нет.
– Ну так купи ей кольцо с брюликом побольше прежнего, и дело с концом, – несмело предлагаю я. – Для нее, думаю, разница невелика.
– Она велика для меня, – жестко обрубает отец. – Я делаю Элеоноре предложение через полторы недели, во вторник. К этому дню кольцо должно быть у меня.
– Пап, я же говорю, эта девчонка из бара…
– В противном случае жду ключи от машины и от квартиры, – в том же непоколебимом тоне продолжает он.
– В смысле? – ошарашенно уточняю я. – От моих машины и квартиры?
– От моих машины и квартиры. Не забывайся, Станислав.
Ну дела! Собственный отец грозится выкинуть меня на улицу из-за какого-то несчастного кольца! Да это ни в какие ворота не лезет!
– Пап, ты серьезно? – задыхаюсь от возмущения. – И где я, по-твоему, должен жить? На чем передвигаться?
– Ты всегда можешь снять квартиру и ездить на общественном транспорте. Заодно появится стимул обрести самостоятельность и начать зарабатывать собственные деньги. Ты уже давно не ребенок, однако ответственность для тебя по-прежнему пустой звук. И я устал это терпеть, – поправляя лацканы пиджака, отвечает он. – Все, я пошел. Не люблю опаздывать.
С этими словами отец стремительно покидает кабинет, оставив меня, негодующего и раздосадованного, наедине с неразрешимой проблемой. И где мне только искать эту чертову Габриэллу? Город большой, она маленькая, а я ленивый. М-да, непростая задачка мне предстоит. Ох, непростая.
9. Глава 9. И звали ее Марусей.
Стас
– Ой, не могу, – закатываясь в приступе хрюкающего смеха, Никитос лупит ладонью по столу. – То есть ты ей сам разрешил себя пристегнуть к койке и напоить этой хренью? Ну ты дебил, Стасян, ты такой дебил…
Он продолжает веселиться, а я с кислой физиономией кошусь в окно. От разговора с другом легче, надо сказать, не стало. Вот вообще. Вместо того, чтобы пораскинуть мозгами над решением моей проблемы, он уже полчаса ржет как ретивый конь, сотрясая своей дергающейся тушей наш столик. Даже кофе мне расплескал.
– Угомонись, олень! – рявкаю я, вконец взбешенный его шальной потехой.
Со стороны всегда легко умничать! А попробовал бы он сам очутиться в спальне с Габриэллой – совсем бы по-другому запел. Она ж такими глазами на меня смотрела… Невинными и в то же время порочными. Просто пожирала взглядом, плутовка дрянная. Вот я поплыл, как девственник в женской бане.
– Да ладно, бро, не кипятись, – Никитос примирительно поднимает руки, однако истеричное хихиканье продолжает сочиться из его рта.
