* * *
Попов – странный человек. Я чувствую его потенциал любить лишь одного человека и никого больше, даже если он и говорит, что ненавидит его.
* * *
Попов – человек домашний. Я – человек ветреный. Это нас и роднит.
* * *
Притча: Одного путника остановили крестьяне. «Куда ты идешь?» – спросили они. «Важна не цель, а путь», – тихо ответил он. «И зачем же тебе нужен этот путь?» – не поняли крестьяне. «А зачем вам нужна земля?» – вопросом на вопрос ответил путник. «Чтобы жить» – «Чтобы жить…»
* * *
И вот аллегория вечного вопроса: а зачем Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду и братьев его?..
* * *
Воспоминания бывают разными, но всегда – бесполезными, ибо вернуть ничего нельзя…
* * *
В большинстве своем авангардисты сами не знают, чего хотят, поэтому скрывают свое название за формальными изысками. Из всего этого и образуются развалины литературы. Но рано или поздно они обязательно найдут нечто новое, возникшее на руинах. Мне кажется, что я их понимаю… своим сентиментальным умом.
* * *
Хорошенькая… я уже привык к тому, что хорошенькие на меня не смотрят и не замечают, а если и замечают, то надежно скрывают, то смеются над моей худобой, сутулостью и – в угоду кривым ногам и ненужным ростом, – еще и над сентиментальностью.
* * *
И что, собственно, нужно человеку для счастья? Нет, для жизни? – Дом и Бог… Даже если этот дом на колесах? – даже если…
* * *
Мы с Поповым – порядочные дураки, и я в больше степени. Хорошо быть степенным, не так ли?
* * *
Прогуливались с Поповым по Митрофановскому кладбищу. Смолистые сосны и густое вечернее небо. «Мертвые молятся за нас…» Вот здесь меня и похороните, когда умру.
* * *
В кармане лишь копейки, но на нее еще можно купит коробок спичек, чтобы спалить мир.
* * *
Все чаще и чаще ощущаю провалы в памяти, и еще – в поэзии. Слово словно уходит неизвестно куда, без цели, без красоты… Оно было прекрасно во сне, но снов я никогда не видел и не помнил. Хотя… Был один страшный сон в далеком детстве, после чего я уже ничего не мог видеть ночью… Мы с мамой бежали мимо страшных красных домов с дымящимися окнами и расплывчатыми крышами, мимо хоккейной коробки, в которой кипел лед; нас преследовали склизкие, как сморчки невиданных размеров, люди – с диким смехом с выкатывающимися глазами; они тянули свои руки-змеи. Такая ладонь провела мне по лицу, как ужалила, – и все обожгло, и я закричал. Я хотел, чтобы мы убежали от них, мимо мусорной свалки, где горела бумага; между общежитиями, из окон которого неслась дикая музыка. Мы бежали по узкой тропинке между заборов, и вдруг остановились, увидев свои преследователей и спереди, и сзади…
* * *
Вообще, все построенное в России за последние десятилетия – на костях…
* * *
Розанов: нужно разрушить политику, нужно создать аполитичность. Да, но во всем и всегда были виноваты именно аполитичные.
* * *
Хотелось бы иметь маленькую дачу в ста метрах от соснового бора, с широкой печкой и матрацем на деревянных полатях, а вместо подушки – овчиный тулуп. Как раньше. Так теплее.
* * *
Сижу и думаю о жизни. В последнее время она превратилась в злобное рычащее существо с едва прорезавшимися зубками.
* * *
Пора смотреть не на Запад, а на Север – туда мы попадем быстрее: и демократы, и социалисты, и народнофронтовцы, и монархисты, и коммунисты, и анархисты, и христиане, и я, не причисливший себя ни к кому, и Попов за свою религиозность, и Клепиков за свое стремление выехать во что бы то ни стало… Кстати, если нас посадят в одну камеру, то мы напьемся до свинячьего визга – за встречу. Ведь братья…
