Михалыч не мог поверить, что этот разговор происходит о реальных вещах, и что все это на самом деле. Его жизнь за три дня круто изменилась.
– Послушай, Паш, – сказал Евгений Михалыч, – мне кранты, единственная надежда на тебя, пойми, в этой ситуации только ты мне можешь помочь. Ни контора с ее могуществом и возможностями, ни важные люди в Кремле с огромной властью, в этом случае все они совершенно бессильны. Одна надежда на тебя, парень.
– Но и ты пойми, ты тоже в аналогичной ситуации! Сам посуди, ты засветился, скажу тебе даже круто засветился, теперь ты на виду, как на ладони, с тебя не слезут, понимаешь? Да, ты думаешь, что сможешь улизнуть, исчезнуть в любой момент, и уже было такое, но пойми, тут работают люди далеко не глупые, думаешь, они позволят тебе снова улизнуть? – Михалыч поджог сигарету, затянулся, продолжил. – Думаешь, тебя арестуют, будут допрашивать, изучать тебя? Возможно, не знаю… Хотя знаю, как бы я поступил. – Он замолчал, налил себе коньяка, залпом выпил, взял Пашин стакан с колой, запил, поставил его на место, продолжил.
– Я бы подослал к тебе человека, красивую девку, например, положим, ты бы в нее влюбился. Затем она вынудила бы тебя раскрыться, выкачала инфу по полной. Ты бы показал ей все, что знаешь. А потом, через нее я склонил бы тебя к сотрудничеству, лишил бы свободы, превратив в куклу, дергал бы за ниточки. А если бы у меня не получилось, то просто убрал бы тебя. Где-нибудь в подъезде или в подворотне. Это мог бы быть нож наркомана или арматура гопника, жигули пьяного деда. Не важно как, но ты и сам не догадался бы, что за всем этим стою я! Пойми, ты человек, который нарушает систему, ты опасен для системы, угроза! Значит, тебя нужно контролировать и использовать, или в противном случае убрать, уничтожить, чтобы не нарушать баланс системы. Не я, так другой обязательно займется тобой. Вот такая у тебя грустная бесперспективная картина. Я более, чем уверен, что с той стороны думают также, эти твои ангелы. – Уточнил Михалыч, Паша молча слушал, до него начал доходить смысл слов. Тем временем Евгений Михайлович продолжил. – Паша, тебе не дадут жить долго, у тебя одна надежда на меня. Я могу тебя опять погрузить в небытие, спрятать за спины народной массы, как иголку в сене, на это у меня ресурсов предостаточно. Великое око государственной машины отвернется от тебя, ты снова станешь невидимым, будешь жить как прежде, так что думай. Только думай быстро, если я умру через четыре дня, у тебя другого шанса не будет. – В ответ Паша поднял глаза на Михалыча, внимательно посмотрел на него.
– Эта штука именная, принадлежит только одному. Скорее всего, до раскола этот ангел участвовал в устройстве миров, и предмет был изготовлен специально под него. С помощью линзы он путешествовал по мирам, выполняя разные поручения. По каким-то своим причинам он перешёл на сторону зла, был низвергнут в преисподнюю, превратился в мерзкого лживого демона. Но ему как-то удалось сохранить линзу при себе, я повторяю, такие вещи вручаются только могущественным ангелам, соответственно мы имеем дело с могущественным демоном. – Сказал Паша, глядя в глаза Михалыча, добавил. – У нас не будет ни малейшего шанса на возращение. Если мы пойдем к нему, скорее всего погибнем. Но, если подумать, то попробовать можно. Все равно и тут нет никаких перспектив на нормальную жизнь. – Паша замолчал, налил себе колы в стакан, отпил глоток, продолжил. – Но есть одна проблема, там в потусторонних мирах система воспринимает живых, как недавно распределённых «умерших», отправляет их в разные миры, начисто заменяя память, встраивая ново преставившихся в события, в сценарий, по которому живет данный мир. Проще говоря, для вас все, что происходит в том мире, все по-настоящему, все события естественны и правдивы. Вы не заметите подвоха и чем больше циклов вы там проживете, тем больше шансов раствориться в новом мире, занять законную для того бытия ячейку. Здесь, естественно, вы умрете, и ваше пустое тело без души останется в этом мире. – Паша замолчал, перевел дух, еще немного отхлебнул колы, продолжал. – Просто я объясняю, что шансов вырваться из того бытия у нас практически не будет! – Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу, продолжал:
