Пройти ногами Крым - страница 18

Короче, ну его нафиг, у меня пальцы заледенели печатать, читайте продолжение завтра. (это я писал на одном из пиков Крыма в холодный вечер)

Но местность стала раздвигать перед одиноким путником горизонт и все поменялось столь быстро, что уже и думать не нужно было где. Да везде! Ушла сосна Станкевича, сменившись забористным широколиственным лесом, где батей был дуб с удивительно маленькими листочками, но вполне настоящими желудями. И тут пошли они… борозды и рытвинки, перепаханные полянки, всклоченные каким-то инструментом, делянки в лесу, кто-то здесь неустанно то ли работал, то ли дурью маялся.

Тут отбегу назад – давеча, ещё в скалах, упёрся я в забор; вот прямо на тропе стоит такой себе и не сотрешь. Рабица лезет на вертикальную стену, и уползает в лес, где невидимая зависает над бездной, никто не должен здесь пройти! Или кто? Позже стало понятно, что именно Кто.

Я вошёл на территорию огромного вольера на пространстве Айского заказника. В стене, для прохода людей, была уготована калитка и милостивая просьба была закрывать её, дабы зверье не сквозануло на свободу! Олени двух видов, горные шашлыки бараньи и, конечно, свиньи, или кабаны, как они любят себя гордо называть.

Надеюсь мой зритель не слабоинтеллектуального десятка и догадался, кто обрыл лес? Свиньи кабаньи. Было их много… Были они раскованы и незакомплексованны, могли послать нахрен любого и уверено пройти через ваш лагерь к еде.

Вот в таком месте, опасном и непредсказуемом, оказался я в одиночестве и тепле…

Тропа перестала скакать словно бешеный конь, она вообще когда- то была дорожкой! Явно стали заметны поплывшие борта её. Вот в сторону резко ушла ещё одна убитая дорожка. В листве валялось ржавое колесо-ролик, те что стоят на канатных трассах, уж не пытался-ль кто сто лет назад поиметь спуск на свой, сугубо куркульский пляж? В ту эпоху, когда не было царства моторов, и на дикие пляжи Крыма так просто по морю добраться не было счастья.

Какая-то огромная искусственная лужа, видимо для животных, чтобы не окочурились от жажды. Ручьи здесь не блещут полноводностью, скорее суховодностью.

Тропа уверенно превратилась в дорогу. Хруст листвы впереди, я мысленно хватаюсь за нож и так же ментально в схватке убиваю огромного секача. Но это была пара людей, с дредами, и вообще люди мира и любви они шли в почти сумерках в горный лабиринт.

– «Вы что, ночевать здесь рядом будете?».

Ещё надеюсь я.

– «Нет, отчего же, в Балаклаве заночуем», – даже без улыбки говорит парень, и они не задерживаясь, исчезают за листвой.

Я ускорял шаг, где-то уже должны быть кисельные берега. Забрезжил свет какого-то перевальчика. Дорога заструилась на горку, я вместе с ней. Столб-указатель, что водит вас за руку (а изредка за нос) туда-сюда по тропе, остался по правое плечо в стороне, и я не побрел смотреть чего он там указывает. Чего там смотреть, и так все понятно, всем же известно, что я великий навигатор.

Вот дорога, нам прямо. Дикая яблонька рассыпала коврик яблочек, пару которых я подцепил своим крюком, и покусывая их, довольный своим умом и силой, упылил в крымский закат.