Прозрачный - страница 13

Больше всего на свете я не хочу оказаться в сумасшедшем доме и превратиться там в бездушный овощ, как получилось с моим отцом. Болезнь моя наследственная, причем уходит корнями глубоко в родословною. Мой прапрадед занимался поиском вакцины от чумы, работал в Кронштадте в известном Александровском форте. Может быть, химические опыты сказались на его организме и каким-то образом испортили дальнейшие гены, он сошел с ума к шестидесяти годам, у него осталось два сына и две дочери. Сыновья получились непутевые: один не дожил до десяти лет, страдал эпилепсией и в припадке задохнулся, другой покончил с собой в девятнадцать.

О прабабках сохранилась смутная информация. Об одной вообще неизвестно ничего, после двадцатых годов ее следы затерялись. Вторая прабабка родила троих детей, у нее было два мужа. В тридцать пять ее и второго мужа репрессировали, детей оставили на попечение разным родственникам.

Прадед не общался со своими братом и сестрой, его отдали теткам по материнской линии. Заболел он еще до войны. Но, к счастью, болезнь не прогрессировала, война, наоборот, притормозила ее развитие. Прадед ушел на фронт по доброй воле. Воевал он под Ленинградом, где-то между Кингисеппом и Ропшей, ему везло, он смог выжить в условиях постоянных боевых операций, голода, диких морозов.

После возвращения с фронта он чувствовал себя лучше, чем до войны, хотя отморозил несколько пальцев на ноге и надорвал спину. Про психическое здоровье никто и не думал, война сделала всех равными, а его показатели здоровья были лучше, чем у многих вернувшихся солдат. Работал он в комитете по озеленению города, тогда некогда было собой заниматься, люди вкалывали с утра до ночи. К тридцати годам он женился на моей прабабке, простой и веселой женщине, приехавшей из глубинки. Когда родился мой дед, прадед уже начал немного пить, работы было не так много, город успели восстановить, мыслей стало в голове больше, что-то переключилось, и за год он сгорел в алкогольном дурмане.

Деда растил отчим, он ничего не помнил о своем настоящем отце, но, когда повзрослел, гены себя проявили. Работал он в НИИ где-то под Кировском, занимался гидроакустикой, у него очень хорошо шло дело, мог бы дойти до высокой должности. Двое сыновей, прекрасная семья, любящая жена. Но работа стала сводить его с ума, он как одержимый проводил сверхурочное время на предприятии, рылся в бумагах, все реже переключался с работы на семью.

Там случилась странная история, несколько человек в его отделе сошли с ума вместе с ним. Какое-то коллективное помешательство. Отдел прикрыли, информацию засекретили. Поставили диагноз шизофрения и тщательно наблюдали в спецучреждении. Дед дожил до пятидесяти пяти.

Мой отец все это видел и принимал как должное, ежегодно обследовался у врачей, не брал лишних мыслей в голову, развивался как мог. Смог стать талантливым инженером, работал на заводе, клепал датчики температуры для промышленных и медицинских нужд. Отец любил жизнь и старался никогда не кривить душой, много не думать, просто наслаждаться тем, что есть. Врачи предупреждали, что любое потрясение или перенапряжение может привести к болезни, риск высок. Он знал это, но никогда не боялся, старался смотреть на все под прямым углом. Очень полюбил мою мать. Они познакомились в книжном магазине, где он покупал литературу по электротехники. Мать – симпатичная высокая девушка была продавцом в отделе экономических книг, каждую неделю видела, как молодой красивый мужчина идет в отдел технической литературы. Как-то она предложила ему обратить внимание на экономические издания, а он обратил внимание на нее.