Нас никогда уже не тронет время.
Я губ твоих коснусь живой водой
(Тесна и непривычна эта клеть мне).
Теперь я буду вечно молодой —
Хотя бы двадцатидевятилетней,
Счастливой, как когда-то. Но увы,
Как серых крошек, не спасти минут от
Мышей, снующих подле головы.
Мечта тринадцать лет меня волнует.
Обрывки уплывают по реке.
Писать слова бессмысленно – устала.
Оставлены на память в дневнике
Целебные твои инициалы.
Закрыть, сломать перо, тетради смять.
Живи себе, под синью птицей рей, да
Позволь мне ничего не объяснять —
Я толковала эти сны по Фрейду.
Они пугают. Вот и за строкой —
Как в странном мире шахматных фигур, где
Сгущение настолько велико,
Что создаётся видимость абсурда.
Так и в моих нечастых смс…
Сидеть одной, в окно на снег глядеть всё.
Довольно лгать себе: во мне ты есть —
И никуда от этого не деться.
В бокалах – лёд прозрачно-голубой.
Твои прямые волосы темней. Не
Волнуйся: всё прекрасно. Не с тобой,
А с целой галереей отражений
Я говорила прежде и сама,
Наверное, того не понимала.
А солнце – ты. Уже пришла зима.
До встречи три недели. Это мало.
Я привезу конфет (шуршит фольга),
Шампанского. Судьба была добра у
Начала дней. О, как мне дорога
Иллюзия, воспетая по праву…
(1.12.2014, 2:48, г. Волгоград)
«Под сердцем поднимается волна…»
Под сердцем поднимается волна
И вскорости потребует излиться.
Я Вами столько лет была полна,
Что отражала Вас во встречных лицах.
Искала Вас (мучительный каприз)
Среди людей и образов. Спроси Вы,
Что в Вас нашла, – я робко, глядя вниз,
Скажу: Вы удивительно красивы.
Светлы, чисты, доверчивы, добры.
Легко и мелодично Ваше имя.
И даже Ваши чувства с той поры
Мне кажутся созвучными с моими.
Увидимся ли мы ещё? – Бог даст.
Теки, строка, пульсируй и связуй всё.
Я и теперь опять смотрю на Вас
Глазами вдохновенного безумца.
Я отвожу дрожащую мишень
От птицы, что уже, мечталось, вот, – но
Зернá минут не спрячешь от мышей
И прочих эхтонических животных.
Я сохраню с тоской тепло руки,
Знакомое из грёз. Мелькнёт в душе, что
Все эти сны, стихи и дневники
Похожи на записки сумасшедшей…
(1.12.2014, 15:46, г. Волгоград)
«Сплелись над лирой наши голоса…»
Сплелись над лирой наши голоса.
Я знаю, что судьбы не миновать, но
И не могу всё это написать,
Ведь ты сочтёшь меня неадекватной.
Боюсь твоих ответов, бурных впредь.
Мне приютиться б на твоём плече, но
Уж лучше затаиться, потерпеть,
Заняться сублимацией влечений
И запечатлевать тебя строкой,
Чтоб век спустя (какая перспектива)
В своих стихах найти любовь такой
Же юной, чистой, тонкой и красивой.
А наяву – пусть шквальный грохот дней.
Мне кажется: кому б я ни писала,
Я всё ждала реакции твоей,
Но не осознавала – слишком мало
Умела быть внимательной к своим
Подавленным эмоциям – неярким,
Больным. Ещё немного постоим.
Так странно ощущать себя подарком,
Невольным испытаньем. Время прясть
Не утомит для нас одну из Парок.
Ты роковая, гибельная страсть.
Тепло на стёклах делается паром.
И в облаками застланную близь
Кораблик ускользнёт по водной глади.
Я говорю себе: не торопись —
Ты вскоре исповедуешься, глядя
С тоской в неутолимые глаза,
Большие и блестящие, как вишни.
За две недели ты привыкла за-
сыпать В мечтах о том, как вновь напишешь.
Но чернота и немощность травы
Не отдалят зимы (знакомый нрав ведь).
И чтоб другой души не отравить,
Ты не решишься этого отправить.
Подтекст полней пространного письма,
Невольно искажённого цензурой.
Засыплет снег усталый город хмурый.
Ты обо всём расскажешь здесь сама…
