Тяжко выдохнув и сильнее покраснев, Полина отрапортовала:
– Статья 139-ая, часть вторая, пункт шесть… проще говоря – убийство с особой жестокостью. По вашему кодексу – сто вторая.
– Убийство у нас уж почти тридцать лет, как 105-ая статья! Привыкай. Кодекс имеется в учебных классах, подучишь. Отвечая в будущем на вопрос офицерам или кому ещё, называй именно статью из УК РФ, а не «республиканскую».
– Поняла! – Горегляд почувствовала себя стеснённо: заволновалась, словно находится на турнире по лёгкой атлетике, на низком старте, и пошли секунды обратного отсчёта: «Три, два, один!» Сама не поняла, что с ней происходит, и – «Как скорее успокоиться?»
Отхлебнув кофе, девушка поискала место, где застопорить взгляд: смотреть в глаза командиру побаивается или стыдится, сама не в силах разобрать. На стене простенькие электронные часы, их циферблат украшает танк – «Т-90», под ними портрет… нет, не президента! Его в кабинете не оказалось, а почему-то Дзержинского. Под фотографией «Железного Феликса» красуется копия знамени с надписью: «689 гвардейский истребительный Авиационный Сандомирский ордена Александра Невского полк». На столе капитана, ближе к левому от окна краю, небольшая фигурка (бюст) Ленина, правее, за ноутбуком – малый органайзер, за ним, на золотистой подставке миниатюрный Российский флаг – триколор.
Вновь в кабинете тишина, нарушаемая, правда, тиканьем часов, – «Цик-цик», да жирной мухой: она бьётся об окно, в наивной попытке вылететь на улицу. Звуки насекомое издаёт противные, причём отрывками – тишина, тишина, потом – «Ж-ж-ж-ж» – тишина, и так с интервалом в 15—20 секунд – это раздражает. Старохватов неожиданно откинулся с кресла и ловко поймал муху, так, что пальцы его кулака не коснулись стекла.
– Осень скоро, они никак не угомонятся! – возмущаясь, отправился офицер к умывальнику, там он «отпустил» муху по проточной, холодной воде в канализацию, после тщательно вымыл руки.
– У вас отличная реакция! – проронила Горегляд, когда ротный воспитатель вернулся на место, и, пожалев о сказанном, извинилась, – простите.
– Приму за комплимент! Переходи к «неофициальной» части истории своей жизни, только, как на исповеди: станешь врать, поверь – пойму. Учти, ложь, сделанную «тет-а-тет» и без надобности (имел в виду, что подчинённый всё равно порой врёт начальнику), я не люблю и тем более не прощаю.
В дверь кабинета постучали, а через долю секунды запищал телефон.
– Да, что ж такое! – Выругался Богдан, – поговорить не дадут, – и, снимая беспроводную, серую трубку, крикнул, – открыто! – Сразу же ответил на звонок, – Старохватов!
В приоткрытой двери показался Керимов:
– Можно? – шмыгнув носом, спросил зампотылу.
Капитан прижал трубку к левому плечу и возмутился:
– Ещё один! Ну ты, Ренат, офицер всё-таки, должОн же знать, как надо говорить.
– Ладно, ладно. – Прошёл внутрь старлей, – ас-саляму алейкум!
– Алейкум салам, – ответил на приветствие ротный и вернулся к телефону, – извините, работаю! Кого? Ах, ну уже здесь, – он протянул трубку другу, – тебя.
– Да?! – крикнул в микрофон старший лейтенант, – вы без меня совсем ничего не можете?! Привыкли, что я один работаю. Сейчас помолюсь, потом приду! – Он отключился и вернул трубку хозяину кабинета, следом протянул замотанный в синий пакет тазик, – держи, принёс пирожки сладкие, одиннадцать штук, как просил. Зачем тебе столько?
