– Всё помыли? – шёпотом спросил капитан, – проверять надо?
– Так точно! – тихо отозвалась Ануйка, – не надо, мы в этом деле поднаторели давно.
– Ладно, у меня в кабинете завтра протрёте. Вообще, наряд должен быть суточным, и спать в нём позволяется не больше четырёх часов. Поскольку у нас «демоверсия» – идите, отбивайтесь. Умойтесь сперва. Ах да! Если утром подъём скомандую не я, а Белкова или Азарова, то скажите им, что вы в наряде, на завтрак со всеми не ходите, отдельно отведу вас.
– Поняли.
Наталья с Анной тихо прошли в спальное помещение к своим кроватям, они догадались – никто из подруг не спит: все, используя одеяло в качестве ограды от внешнего мира, погрузились в мысли. Думы вроде у девочек разные, но впадают в одно русло грёз: любовь, минувшая и предстоящая, свобода, и без сомнений для каждой – счастливое будущее. Кто мечтает о доме, тоскует по близким, и каждая, нет-нет, да проводит запоздалую «работу над ошибками» в своей жизни.
В расположении почти темно, слабый свет исходит из коридора, от зелёной подсветки электронных часов, немного из-за окна. Курсантки смотрят сквозь стёкла, сквозь прозрачную броню и стальные решётки, там вырисовывается звёздное небо, зарево далёкого города на горизонте, огоньки высоких зданий Водопьяновска, телемачта. А гул трансформаторной будки с улицы, эхо строевого шага батальона охраны, чьи-то выкрики, лай собак – они не отвлекают, напротив, идеально вписываются в общую картину. Ощущение тоски? – Да! Лёгкой и приятной тоски, не отчаяния! Ведь верят – впереди ждёт исключительно хорошее, горя хапнули на две жизни вперёд, судьба задолжала им, через три года придётся ей расплатиться по всем счетам сполна! Мечты, терзания и прочие мысли плавно перетеки в сладкие объятия Морфея.
Богдан тихо прошёл в расположение, подопечные уже крепко спят: кто-то из девочек сопит, кто-то шепчет во сне.
– Отбой, рота. – Прошептал Старохватов и, плавно ступая, направился в канцелярию.
Выпив перед сном чайку, ротный поставил на ноутбуке научные рассказы о космосе, после разделся, присел на кровать и, глядя на графин с водой, сказал ему:
– Да, Богдан, прав генерал, не хватало тебе этого на гражданке! Пусть и в таком, своеобразном, «обрезанном» виде. Отбой, без пяти минут майор.
Заснул капитан быстро, однако мирным отдыхом, в отличие от своих воспитанниц, офицеру насладиться не пришлось: вечернее напоминание в лице курсантки, так похожей в форме на его погибшую сослуживицу – Алёну, подняли в подсознании страшные картинки войны, гибель подчинённой снайперши, её предсмертные слова. Разгорелись угли подзатухшей вины, вины за то, что не смог уберечь сержанта… а осознание, что не виноват и ничего поделать не мог – не спасает.
Крик Белко́вой прервал драгоценное «путешествие» домой методом крепкого сна, пускай нереального путешествия, спутанного в деталях, временного, приятного и одновременно тяжёлого, оттого что останется томное чувство под ложечкой на весь день после пробуждения. – «Рота подъём!» – орала в любимой манере старшина, громко и раздражительно. Абакумова с Елагиной переглянулись, «ментально» говоря между собой, – «Разбить бы горлопанке табурет о чердак!» – вскоре, Даша по методике Старохватова присвоит Инне позывной – «Зенитка», он приживётся.
– Быстрее, быстрее! Чего возитесь?! – Не переставала выть голосовая сирена в лице взводной (официально заместителя).
